Бросок N 1. Лотадан (Баллы за бросок: 39)

Последний раз.

Все было правильно. Закатные лучи печальными своими красками нежно ласкали комнату. Город за окном блаженно дремал, впитывая в себя тепло первого летнего дня. Сухой отстраненный шепот скользящего по бумаге карандаша едва заглушал звуки далекого блюза, доносившегося, как казалось, из-за границ сознания.
Сегодня я рисовал ее последний раз. Комната, снятая мною в начале апреля, вскоре вновь будет ожидать новых хозяев. Уже завтра я навсегда уеду из этого города, закрою дверь и буду рожден заново, как и обещал. Но сначала нужно закончить рисунок. Допивая воду из предназначенного для виски стакана, вглядываюсь в сотворенное мной на оставшемся листе бумаги сплетение линий.

Рисунок – след карандаша на белой поверхности. Как это похоже на нашу жизнь. Бродя по миру, мы все оставляем след. У кого-то более жирный, словно при сильном нажатии, у кого-то линия тонкая, почти не видная. Но именно эта линия, крохотная черточка на странице мироздания, дополняет, доводя до совершенства весь рисунок. Взгляд сотканных из тысячи мелких штрихов глаз, он такой чистый этот взгляд, он подобен утреннему небу или капельке дождя на оконном стекле.
“Что такое совершенство?” – я совсем не ожидал услышать от нее этот вопрос, один из тех вопросов, на который нет и не может быть ответа. Кто-то скажет, что совершенство, это порядок, система, работающая без сбоев. Но совершенен ли порядок? Ведь при отсутствии каких-либо отклонений, невозможно развитие. Я промолчал тогда.

А сейчас, вглядываясь в сотворенные моим карандашом изгибы юного тела, волнистые пряди волос и наполненные жизнью слегка улыбающиеся губы, я понимаю, что ответил или, по крайней мере, приблизился к ответу. Совершенство не может быть порядком, оно заключается как раз в тех крохотных отклонениях, которые не дают вездесущему закону заполнить собой все мироздание.
Черточки, из которых состоит общий рисунок, неповторимы. Именно это делает картину совершенной. Я замираю, прислушиваясь. Звуки блюза сменяются хоровым пением. Не могу разобрать слов. Детские голоса, доносящиеся Бог знает из каких глубин моего подсознания, поют, постепенно превращаясь в рокот океанских волн.

Да, именно там все и началось. В девять лет на берегу океана. Я уже тогда поступил в художественную школу и как раз искал подходящую натуру для домашнего задания. Мое внимание привлек доносящийся из воды крик. Молодая девушка, одна из туристок, не помню, узнавал ли я ее имя, решила поплавать возле скал и не смогла справиться с течением. Я должен был позвать на помощь, до городка было недалеко, вполне возможно ее успели бы спасти.
Но вместо этого я взялся за карандаш. В тот миг я первый раз увидел то, что сейчас называю совершенством. Лихорадочно зарисовывая ее наполненные желанием жизни распахнутые глаза, я ловил себя на том, что получаю от этого истинное удовольствие. Это было не долго. В конце концов, океанское течение закончило свой шедевр, разбив ее хрупкое тело о прибрежные скалы. Тот рисунок до сих пор хранится в моем альбоме.

То была первая страница, а эта – последняя. Татьяна – так звали мою нынешнюю натурщицу – была одна из тех редких, не задающих лишних вопросов женщин. Я просто попросил ее, разумеется, за небольшое вознаграждение ежедневно посещать снятое мною жилище. Что она и делала. Вплоть до сегодняшнего дня. В этот раз я предпочел не торопиться. Мы встречались, иногда беседовали. Она оказалась вполне образованной цельной личностью.

Подготовительная работа заняла около пятидесяти дней. И вот сегодня я наконец поставил точку. Умерла она быстро. Несколько минут хватило, чтобы уловить нужные детали. Когда-то я пробовал использовать яд, но он не оправдал себя. Жертва умирала либо очень быстро, либо слишком эффектно. Поэтому на сей раз я предпочел ленту из специальной кожи. Если такую смочить и одеть на шею, при высыхании она начинает сжиматься. При определенном мастерстве весь процесс занимает минут десять, что вполне достаточно для окончания рисунка.
Отложив альбом, я вдохнул в себя душный воздух приходящего лета. Начиналась Новая эпоха моего существования. Еще чуть- чуть и я навсегда покину прежнюю оболочку, став новым существом.
Громкий стук в дверь прервал мои мысли.
– Откройте, полиция!
Все было правильно...

Бросок N 2. Dalahan (Баллы за бросок: 35)

Одним невероятно жарким летом...

Века сменяются веками. И звезд игривый хоровод рождает вновь протуберанцы. Все лишь затем, чтобы украсить калейдоскопом игр забавных Вселенную – всего обитель.

***

Салли спрятал золоченый револьвер в кожаную кобуру, сплюнул и посмотрел на палящее солнце. Странно, но глаза не сощурились и не заболели при этом. Солнце впервые позволило смотреть на себя. Сколько угодно и как угодно.
Негодяй Кривой Боб лежал навзничь и безуспешно пытался слабеющими руками остановить кровь из пробитой пулей груди. Делал он это, понимая, что для него все кончено. Ему было больно, но лицо не исказилось мучительной гримасой. В конце концов, он оставил попытки бороться с неизбежным и уставился на Салли.

“Может, ты перестанешь, парень, глазеть на солнце и поговоришь со мной напоследок?” – застыл вопрос на его лице. – “Да, я был сукиным сыном и даже готов во многом раскаяться. Но мы стоим друг друга. Или ты считаешь себя святым?”
Но Салли будто совершенно потерял интерес к своему поверженному врагу. Его рот скривился в странной улыбке. Струившийся пот проделывал на грязном лице и шее дорожки и сбегал за ворот прилипшей к телу рубашки. Салли продолжал хранить безмолвие. И лишь светило на небе целиком пленило его сознание.

***

Что ждешь ты глупый Человек от недоступных звезд сиянья? Иль помощи, иль оправданья? Иль основанья светлой веры? В добро и в лето новой эры...

***

– А помнишь, Боб, как когда-то ты смастерил мне деревянный велосипед? – вдруг спросил Салли, не опуская глаз.
Окровавленный Боб разразился хриплым хохотом от неожиданного вопроса:
– Это было так давно, парень! Ты тогда еще не умел толком подтереть себе зад! А теперь лучшие стрелки и отчаянные сорвиголовы не осмеливаются прямо смотреть тебе в глаза! Да, я недооценил тебя. За все приходится платить. Теперь я это знаю. Жаль, только, что эти знания мне уже не пригодятся.
Салли, наконец, посмотрел на лежащего:
– Жаль, что мы так и не стали друзьями, Боб. Я хотел этого. Провались я сквозь землю, если нет.

Лицо Боба скривилось от приступа сильной боли. Непроизвольная слеза скатилась в раскаленный песок.
– Перестань, чертов пройдоха! – с трудом выдавил он из себя. – Я предал тебя, и сейчас ты свершил свою месть. Это все, что ты можешь сказать! Остальное оставь плаксивым шлюхам из захудалого салуна! Дай мне спокойно умереть. Прошу об одном – не бросай мое бездыханное тело на корм грифам. В округе много камней. Тебе не составит труда забросать ими мой труп. И еще... – Боб с болью сглотнул, – оставь со мной мой карабин. Не забирай. Он сослужил мне верную службу. И даже сейчас я не виню его в проигрыше тебе. Просто ты обошел меня, парень. Твои руки крепки и быстры, а глаз остр, как лезвие ножа.

Салли снова сплюнул и покосился в сторону бескрайней пустынной равнины.
– Хороший был велосипед, – проскрипел он про себя и продолжил, уже обращаясь к раненому. – В дне пути отсюда ранчо Серебряный Ручей. Я отнесу тебя туда, Боб, и не вздумай испустить дух.
Кривой Боб опять чуть не расхохотался, но сил на это уже не хватило. Поэтому ответ прозвучал хрипло и вяло:
– Верно, ты спутал меня, парень, с Легендарным Билли. Только он мог получить двадцать с лишком пуль, и при этом еще разобраться с целой бандой негодяев. Со мной же все кончено. Твоя пуля слишком тяжела для бедного Кривого Боба. Я и мили не протяну.

– Легендарный Билли, – задумчиво вымолвил Салли, – Билли-Законник. Говорят, до того, как стать законником, он грабил поезда. А в итоге стал проповедником. Не верю и в половину того, что говорят люди. Однорукий индеец из Палм-Бич предсказывал конец света. А вместо этого наступило невероятно жаркое даже для этих краев лето. Солнце позволяет на себя смотреть. А я простил своего злейшего врага, по следу которого шел много лет. Что ты на все это скажешь, Боб?
Кривой Боб ничего не сказал.
– Тогда скажу я. Хоть я и не проповедник. Мир перевернулся. Но мне на это наплевать. Я донесу тебя до ранчо, или я не Салли Кид. И ты не испустишь дух, Боб. Ибо...
...ибо СОЛНЦЕ ПОЗВОЛЯЕТ НА СЕБЯ СМОТРЕТЬ.

Бросок N 3. Strannik (Баллы за бросок: 36)

Лето новой эры.

А-Рей проснулся и понял, что на астероиде наступило лето. Лето новой эры.
Почему новой – он не знал, просто так ему захотелось. Эта мысль возникла в краткий миг перехода от сна к бодрствованию, и сейчас терпеливо ожидала, пока А-Рей присмотрится к ней повнимательнее. Но присматриваться особо времени не было – скоро должна была прилететь Таинка, а, значит, ближайшие циклы он будет очень занят.

А-Рей антрацитовой каплей выкатился из углубления в камне, которое служило ему постелью последние полцикла и бегло просканировал окружающую среду в тепловом и радиодиапазоне. Отлично – лето действительно наступило. Большое багрово-красное светило начало нагревать скалы, и их уже затягивала дымка испаряющихся газов, частично улетучивающихся, частично скапливающихся на Плато – почти идеально круглой проплешине на астероиде.
Самое время, чтобы разбросать зерна – кристаллические цветы как раз любят, когда вокруг много аргона. А как красиво они переливаются в лучах светила, расщепляя диапазон его света на множество поддиапазонов, смещая и смешивая их.
Таинке это обязательно понравится.

С такими мыслями А-Рей выкатился из гнезда и некоторое время впитывал энергию светила – после зимнего сна его собственные энергозапасы истощились. После этого дал команду инкубатору на расконсервацию зерен и неторопливо покатился к Плато. Заодно надо и мусор, накопившийся за зиму убрать – как там было у еще до-астероидного автора: привел себя в порядок – и сразу приведи в порядок свою планету.
С этими мыслями А-Рей занялся работой, параллельно прислушиваясь к эфиру.
Выходит, в этом цикле он проснулся раньше других – в эфире были всего пара-тройка разумных. Непоседливый А-Кор уже сигналил во все стороны ультракороткими волнами, что-то неприязненно бурчал в гамма-диапазоне вечно недовольный и ворчливый О-Тер-ган, который, похоже, и за зиму не успел выспаться. Короткими импульсами в широком диапазоне отправлял послания вежливый И-Тан, здороваясь с каждым персонально. А-Рей ответил И-Тану и А-Кору, к О-Тер-гану решил не соваться – себе дороже, и приступил к расчистке Плато.

В этот раз расчищать было практически нечего – несколько шальных камней да кусок межзвездного льда. В иные циклы бывало и хуже, особенно, когда астероиды Пояса разума входили в зону действия очередного гравитационного шторма. Тогда на астероиды сыпалось все, что увлекала за собой сила тяготения. А-Рей хорошо помнил, как десяток циклов назад пошел каменный град, едва не уничтоживший, в том числе, его гнездо. Тогда погибли некоторые из разумных, хорошо еще, что Таинка привела своих собратьев-сплауэров, и они смогли вывезти большую часть разумных за пределы шторма.

Мысли А-Рея перебил сигнал – Таинка была уже рядом с астероидом и ее импульс-идентификатор на самой границе гамма-диапазона щекотал чувствительный слой сенсоров. Фиолетовая звездочка уже сияла в черноте неба над близким горизонтом.
Таинка опустилась на краю Плато. Было видно, что она очень взволнована – импульсы разбегались во все стороны, да и сама посадка была какой-то торопливой – обычно она не спешила садиться, облетая пару-тройку раз астероид А-Рея. Чем он ее привлекал, А-Рей не знал, а спрашивать опасался – Таинка могла вспылить из-за мелочи и не появляться по целому циклу.

– Привет, А-Рей! Ты не поверишь, что я нашла! – выпалила Таинка.
Ее хобби был поиск следов жизни до-астероидного периода, когда светило было меньше и излучало в более коротком диапазоне, А-Рей знал это. А также он знал, что почти никто не верит в существование жизни и разума до астероидов. Нет, конечно, в космосе бывает всякое, но даже сплауэры-разведчики не обнаружили пока никакой развитой жизни на каменных и газовых планетах возле других светил. Неразумная протоплазменная жизнь была зафиксирована, но не более того.

Поиски Таинки ее собратья считали блажью, хотя и не мешали. В конце концов каждое разумное существо имеет право на собственные дела в космосе. Главное, чтобы это не привело к опасной ситуации для самого разумного или для других. Остальное – никого не касается.
– Что же ты нашла? – спросил А-Рей. Он и сам не особо верил в до-астероидную жизнь, но ценил дружбу с Таинкой и потому интересовался ее поисками.
– Смотри! – Таинка включила передачу. Сложный пакет данных содержал короткое видео и уйму добавочной информации – от массоразмерных характеристик до уровня радиоактивности и спектрального анализа.

Капсула. Вытянутая, обтекаемая, с белой обшивкой антирадиационной защиты и зеркальным окном на одном из концов. Небольшая по размеру – вряд ли больше самого А-Рея, размер которого был примерно равен 3*10 в десятой степени атома водорода. На борту – какие-то символы, явно упорядоченные.
– И что это?
– Ты смотри дальше! Это же до-астероидная капсула!
– Ты думаешь? – с сомнением протянул А-Рей. Вместо ответа Таинка максимально приблизила изображение – за окном угадывалось какое-то существо, явно находящееся в состоянии стазиса.

– Что это за существо?
– Протоплазменное. Разумное. И явно до-астероидное! Это существо из прошлого, понимаешь?
– Но это же невозможно!
– Я сама видела! Я нашла эту капсулу недавно. Она здесь, поблизости! Летим, я покажу!
– Я не... – А-Рей осекся. Еще чего Таинка подумает, что он боится. – Я хотел показать тебе... Я тут кристаллические цветы посадил...

– Ой, какие красивые! – Таинка послала импульс радости. – Но это близко! Давай слетаем, посмотрим! Я столько времени искала доказательства, и вот – нашла!
– Ну, давай, – сдался А-Рей. – Летим...
Он вкатился в подобие гнезда на боку сплауэра, и астероид резко провалился вниз.
– А ведь это действительно лето новой эры, – подумал А-Рей. – Эры, начавшейся сегодня.

Бросок N 1. Лотадан (Баллы за бросок: 46)

Последний сон лета.

Лето подходило к концу. В воздухе все чаще пахло прохладой. Яркие осенние краски все гуще проявлялись, напоминая о грядущей совсем скоро смене времени года. Бесконечный цикл продолжал вращение. И для каждого приход осени означал что-то свое. Для одних это было возвращение к рабочим будням, для других продолжение учебы. Кто-то искренне радовался долгожданной прохладе, другие же наоборот, с грустью предвкушали грядущую череду неизбежных осенних дождей.
Впрочем, были и такие, для кого приход осени обозначался лишь новой картинкой на календаре. Но все они не имели ничего общего со мной. Для меня обычная смена циклов означала возможную потерю последней надежды, надежды решить, наконец, мучавшую меня весь прошедшей год загадку.

– Готовность оборудования 80%. Просьба персоналу занять свои места, – донесся до меня строгий металлический голос электронной системы.
Перегородки камеры снов оказались тоньше, чем это было запланировано на первоначальном этапе. Но переделывать что-либо в лаборатории было уже слишком поздно. Оставалось надеяться, что возможное проникновение посторонних шумов не отразится на ходе эксперимента.

Кроме меня в камере никого не было. Подключить самому себе великое множество всевозможных датчиков – задача не из легких. Но тончайшая настройка самой камеры на мои мозговые волны исключала присутствие еще кого-либо.
Построить и полностью оснастить невиданную прежде лабораторию записи снов всего за один год было очень нелегко даже для меня. Как оказалось, богатейшему человеку континента подвластно далеко не все. Но, несмотря на множество не разрешимых проблем, этот день настал.
Лаборатория была готова точно в срок. В четыре часа утра 31 августа запись должна будет включиться. Подключив последний датчик, я удобно устроился в белоснежной капсуле приемника. По сути, вся лаборатория представляла собой большую настроенную на одну волну антенну, главной деталью которой являлся мой мозг.

Я взглянул на часы. До старта эксперимента оставался еще час. Отладка оборудования, проверка энергосистем – все должно работать, как единый живой организм. По словам ученых, то, что мы называем сновидениями, на самом деле, продолжается чуть-чуть больше минуты, несмотря на то, что иногда в этот короткий промежуток времени может вместиться целая жизнь. Яркий пример временной относительности.
На самом деле, мы очень мало знаем о природе снов. Еще никому не удавалось записать, тем более, расшифровать тот мозговой импульс, который воспринимается как сновидение. И еще более фантастично выглядела моя идея записи одного конкретного сна. Да и как можно знать, когда именно будет сниться этот сон.

– Готовность оборудования 98%. Начинаю проверку системы.
“И кто только придумал этот голос. Неужели надписи на мониторе было не достаточно?” – глубоко вздохнув, я приготовился.
Намеренный отказ от любых препаратов был рискован. Изначально не было уверенности, что я смогу заснуть, будучи частью этой огромной машины. Но все предлагаемые мне вспомогательные вещества в той или иной мере оказывали влияние на работу мозга, а значит, могли помешать эксперименту. Пришлось прибегнуть к древним способам, благо подходящих практик в истории человечества было достаточно. Дыхательная гимнастика проявила себя лучше всего. Несколько месяцев тренировок – и проблема была решена.

Звук металлического голоса больше не повторялся. Видимо, он раздражал не только меня. Стоящая вокруг тишина давала мне возможность последний раз обдумать происходящее. Дело в том, что я никогда не помнил своих снов. С самого раннего детства ночь пролетала для меня как один миг – вечер просто сменялся утром. Я никогда не видел в этом никакой проблемы, считая, что суть жизни состоит в ее реально осязаемой части, а не в каких-то не понятных образах.

Так было до прошлого августа, до той самой ночи на 31-е, когда я увидел и, главное, запомнил свой первый сон. Нет, в нем не было ни Бога, ни Ангелов, я даже не летал. Простая картинка, накрепко запечатлевшаяся в моей памяти. Женский силуэт на фоне заходящего солнца. Она протягивает руки, говорит мне что-то, но я слышу лишь “встретимся через год”. Но главное, я не помню ее лица. Оно было во сне, и, кажется, оно было очень знакомо, но я не помню его.
Да, меня считали сумасшедшим и сейчас продолжают считать. Построить лабораторию за несколько миллиардов только из-за какого-то сна. Это действительно выглядит как помешательство. Но за свою долгую и весьма успешную жизнь я привык не обращать внимания на чужие домыслы. Благо нажитое мною состояние, может, и не дает полную свободу, но предоставляет большие возможности.

***

Я хорошо выспался. Бодрость приятным бальзамом заполняло уже немолодое тело. Не хватало только утреннего солнца. В камере, по понятной причине, не было окон. Быстрым движением сорвав с себя паутину кабелей, я, не одеваясь и не обращая внимания на удивленные взгляды персонала, поспешил в центр расшифровки. Эксперимент удался, я знал это. В гудящей компьютерами комнате расшифровочного центра меня встретила восторженная улыбка мистера Гришина, главного ученого вдохновителя этого эксперимента.

– Картинка еще не совсем четкая, на полное завершение уйдет около месяца, – голос Гришина дрожал от волнения, – но первые результаты уже есть.
Он отошел в сторону, открывая моему взгляду большой монитор, на котором...
Я уже знал, что увижу. И, главное, лицо. На этот раз сомнений не было. Схватив лежавший на столе чей-то смартфон, я быстро набрал номер.
– Алло, внученька, давай встретимся! Отметим приход осени.

Бросок N 2. Strannik (Баллы за бросок: 49)

Последний сон лета.

Лето. Что вспоминается тебе, когда взгляд встречает это слово? Быть может, шелест волн, накатывающихся на берег? Или ласковое тепло полуденного светила? А, может, раскаленный мегаполис, затянутый дрожащим маревом горячего воздуха, тонущий в алом сиянии заката в надежде урвать хоть час прохлады?
Быть может, тебе вспоминаются полные звезд южные ночи, жаркий шепот любимой и ощущение бесконечного простора. Целый новый мир, лежащий перед тобой, уводящий за грань – стоит лишь сделать шаг.

А как насчет гор? Прекрасных, величественных, древних... Покрытых снежными шапками с темной оторочкой из корабельных сосен. Они красивы издали и опасны вблизи, но даже их ты можешь покорить и приручить. Это тоже лето.
И золотая осень – это лето. Пускай и уходящее, устилающее за собой путь павшей листвой. Толстый черный кот на скамейке, подставляющий пузо солнцу – это тоже лето. И бойкие воробьи, весело чирикающие среди уже голых ветвей. И замерший в хрупких синеватых сумерках парк. И первый иней на зеленых стрелках травы – все это следы лета, почти ушедшего, растаявшего вдали.

И даже холодный мелкий осенний дождь – в нем тоже есть своя частичка лета. Угасшая, почти невидимая. Но она есть. Нужно только отыскать ее.
Правда, на это может потребоваться целая жизнь или даже больше. И это становится стократ сложнее, если ты сам забыл, что такое лето. Если, как писали покойные Стругацкие, “все тянутся передо мною глухие, кривые окольные тропы” и нет возможности с них свернуть. Если лето – это лишь твой сон, марево, которое развеется с первыми лучами восхода. Несбывшаяся мечта, яркая картинка на мониторе, чужая жизнь, в которую тебе великодушно позволили заглянуть одним глазком.
Это тоже лето, но не твое.

А где же твое лето? Где то, что принадлежит только тебе? Где оно затерялось – между страницами давно перечитанных книг, между нотами давно известных песен, между банальными “привет-привет” в сети? Или посреди работы, серой и скучной, и оттого еще более невыносимой? А, может, оно растворилось в серо-синих сумерках пустых вечеров, которые ты забивал играми, музыкой, фильмами – чем угодно, лишь бы отгородиться от пустоты.
На самом деле все куда проще и банальнее – ты просто забыл, что такое лето. Не теплая погода, не малиновые закаты, не море и не горы. Ты забыл, что означает лето, привык даже в самый сильный зной кутаться в многослойную броню, отгораживаясь от мира десятками стен.

Ты настолько привык к холодной и стерильной зиме внутри себя, что выставляешь клинок даже против раскрытой ладони, щеришь зубы в ответ на улыбку. Это тоже выбор – жизнь без лета. Правильный или нет – решать только тебе. Быть может, это тоже форма лета, только скрытая под белым снегом безразличия и показного равнодушия. Это твое забытое лето, теплящееся где-то в бескрайней белой пустыне, нужно лишь найти к нему путь.

Но дорога к нему сложна – под снегом скрываются ловушки и бурелом, в пустыне подстерегают хищники, куда более опасные, чем те, с которыми тебя ежедневно сводить жизнь. Эти хищники знают, когда нужно нападать, знают твои самые уязвимые места, потому что они вскормлены и выращены тобой самим. Они – твое отражение в темной плоскости зеркала, твоя обратная сторона. Они – это ты.
Потому, чтобы найти свое лето, тебе придется победить самого сильного противника в этом мире – себя. И наградой станет вспыхнувший в сером низком небе тонкий луч, указывающий путь к твоему лету.

Бросок N 1. StarWarrior. (Баллы за удар : 57)

Уставший рыцарь, ночью спать ложась,
Ты помни об одном, что враг повсюду!
Во сне прийти он может, не таясь!
Покой нарушить твой, разбив посуду!

Бросок N 2. Strannik. (Баллы за удар : 48) 

О, что за рев такой ужасный?
А, может, это гром гремит?
А может быть дракон опасный?..
То рыцарь в уголке храпит.

Бросок N 3. Лотадан. (Баллы за удар : 55)

Чтоб ночь у нас всегда была спокойна,
Мы днем себя не будем утруждать.
Бои есть труд, а главное для воина –
Всегда быть свежим, то есть крепко спать.

Бросок N 4. Эллери. (Баллы за удар : 51) 

{Из рыцарского дневника}

Окончен день, мой подвиг завершен,
Пора бы погрузиться в сладкий сон...
Желает мне "Спокойной ночи" кротко
Любимая рука со сковородкой.

Бросок N 5. Dalahan. (Баллы за удар : 58)

{Надпись на подушке рыцаря}

Спокойной ночи, славный рыцарь!
Свой меч скорее зачехли.
И чудный сон тебе пусть снится
О сладких таинствах любви.

Бросок N 1. StarWarrior. (Баллы за удар : 50)

Запомни, рыцарь благородный, любой кошмар,
Тобой увиденный во сне, не даром дан!
Оплачен он из фонда Цитадели –
Твой тренирует дух, не выходя с постели!

Бросок N 2. Лотадан. (Баллы за удар : 57) 

Не бойся снов, о, добрый рыцарь мой.
Теням на встречу делай шаг смелее.
Ведь чем ужасней твой кошмар ночной,
Тем поутру пир будет веселее.

Бросок N 3. Эллери. (Баллы за удар : 51)

{Утренняя запись в дневнике рыцаря}

Не устрашили гидра и дракон –
Но снилось мне, что стал я червяком!
И, избежав когтей ужасной птицы,
Под юбкой милой я спешу укрыться..

Бросок N 4. Dalahan. (Баллы за удар : 59) 

{Надпись над постелью рыцаря}

Коль посетит тебя кошмар,
Не бойся, рыцарь – это дар.
Кошмары – братья вдохновенья.
Без них скучны пера творенья.

Бросок N 1. Лотадан. (Баллы за удар : 58)

Спи же, рыцарь-воевода,
Победитель всех и вся.
Храп твой льется слаще меда,
В каждый дом покой неся.

Бросок N 2. Эллери. (Баллы за удар : 51) 

Спи, отважный рыцарь, сладко, баюшки-баю.
Пусть турнир тебе приснится, торжество в бою,
Восхищенье дам прелестных, как труба гремит,
Как главу твою венчают лавры. Спи, джигит!

Бросок N 3. Dalahan. (Баллы за удар : 47)

Окончен пир, затихли речи.
Грузно давит сон на плечи.
Негой рыцарь уж сражен –
Спи, коль сон тобой вкушен.

Бросок N 1. Лотадан. (Баллы за удар : 54)

Метель во тьме за окнами кружится,
Снег заметает прошлого следы.
Но рыцарю улыбка мира снится,
В мечтах его не отцветут сады.

Бросок N 2. Эллери. (Баллы за удар : 55) 

(Вышивка на дорожном одеяле рыцаря)

Ты укройся, мой рыцарь, от холода,
От ветров ледяных этой ночи.
Снегопад нам шуршит мягким пологом:
"В сладком сне все ненастья короче"...

Бросок N 3. Dalahan. (Баллы за удар : 51)

(Подпись к наброску над постелью рыцаря)

Снежинке, что тебе приснится,
Растаять должно поутру.
Но сказка пусть ее продлится,
Сон превратив в пера игру.

Бросок N 1. Лотадан. (Баллы за удар : 50)

Проснись, герой, уж солнце в небесах,
И крылья мельниц в поле ждут сражений.
Судьба твоя опять в твоих руках,
Но не забудь уроки сновидений.

Бросок N 2. Эллери. (Баллы за удар : 38) 

Собираясь спать ложиться,
Сунь будильник под кровать,
Чтоб успеть вооружиться
И свой подвиг не проспать.