Ристалище N 1 "Капля крови в бокале вина".
Jan 10 – 23 2006

Условия :
1. Тема : "Капля крови в бокале вина".
2. Произведение : проза не более 12 тыс.знаков.
3. Время на Выпад : 8 дней.
4. Время на голосование : 5 дней.
5. Дополнительные условия : не выставлялись.

Итоги :
Выпад N 1. "Бунтарь", ISNik – 47 баллов
Выпад N 2. "Чтобы любовь длилась вечно" Kan-Sen – 69 баллов
Выпад N 3. "Гибель миров" Kathleenru – 46 баллов
Выпад N 4. "Марго" Smoky – 69 баллов
Выпад N 5. "Cухой закон" Kathleenru – 81 балл
Выпад N 6. "Безотказный приворот" Legatus – 70 баллов
Выпад N 7. "Письмо" Лотадан – 71 балл
Выпад N 8. "Баба Варя" Smoky – 87 баллов
Выпад N 9. "Кровавые слезы" ZoomKnight – 61 балл
Выпад N 10. "Посох Судьбы" Smoky – 85 баллов

Вердикт :
1. Судья, делая свои Выпады, ФОРМАЛЬНО не нарушил ни одного правила, подготовленного к Ристалищу N 1.
2. Судья по всем мыслимым и немыслимым законам логики не может стать победителем турнира, который он судит.
3. В виду первых двух пунктов Победителями Ристалища N 1 становятся :
I место – Kathleenru "Cухой закон".
II место – Лотадан (Бутон) "Письмо".
III место – Legatus "Безотказный приворот".

Бунтарь.

Вместо эпиграфа : "БУНТить всегда, БУНТить везде! Вот лозунг мой..."

Он давно мечтал о свободе. Ему хотелось освободиться от груза тянущих вниз оков и взмыть туда, ввысь. Что-то неумолимо злое и сильное жестоко сдавливало его со всех сторон, делая абсолютно незаметным, таким как все вокруг...

Сегодня, сегодня тот самый день! Он знает. Откуда? Этого он не знает. Именно сегодня осуществится его сокровенная мечта. Смешно? Так и будет! Он знает.
Он воспарит! Он рванется навстречу неизвестности, несущей новизну впечатлений и ощущений. Там, высоко-высоко он станет совсем иным. Он знает. Он не знает – каким именно он станет. Никто из воспаривших не возвращался назад...

Вот они – проникающие сквозь толщу небытия громогласные раскаты, возвещающие приближение Времени Перемен. Один, два... три... Он готов! К этому он был готов всегда! Неведомая сила тянет его за собой. Четыре, пять... Вверх, вверх! Удары все отчетливее, ближе. С бурным потоком его выплескивает куда-то, кружит неимоверным вихрем! Шесть, семь, восемь... Удары нестерпимо больно отзываются в нем! О боже! Боже! Сколько ж нас!

Девять, десять...
Он счастлив! Он по-прежнему поднимается ввысь, мир вокруг кажется ему розовым...

Одиннадцать!!!
"С новым годом! С новым счастьем! Ур-рррр-р-ааааа!"

Двенадцать!!!
На дно бокала с шампанским, навстречу наперегонки поднимающимся вверх пузырькам, растворяясь и теряя свои очертания, опускалась соскользнувшая с края замаскированной яркой помадой трещинки на губе капелька крови...
"С новым годом!"

© ISNik. Jan 13 2006

Рецензии к "Бунтарю"

Kil Каморак :
"– Ты яйцеклетка?
– Нет, я кариес."
Не ново.
HobbitariuS : Полная безвкусица. Если бы можно было поставить "-10" баллов или "отнять" баллы, то я бы так и поставил. А так – придется ставить "минимум".
ISNik : Кратко, простенько. Без воды, но... с шампанским...
Kathleenru : Простенько и со вкусом, но почти без сюжета.
Kan-Sen : Живенько, не без вкуса. К теме, жаль, за уши притянуто.

Чтобы любовь длилась вечно.

Гул толпы стих. Натужно и словно бы нехотя ударил колокол. Раз. Другой. Третий. Римар облизнул с губ запекшуюся кровь, поднял голову, посмотрел на площадь. Глаза застилала мерзкая багровая пелена, но даже сквозь нее он мог видел лица горожан, пришедших посмотреть на его последние минуты. Злые лица. Возмущенные, раздраженные, испуганные, равнодушные... Только одного лица он не видел. И точно знал – теперь уже не увидит.

Римар шевельнулся и с трудом сдержал стон. Малейшее движение отдавалось сейчас во всем теле пленника немыслимой болью. Цепи лязгнули, и как раз в этот момент губернатор начал зачитывать речь, так что первые его слова Римар пропустил. Не бог весть какая потеря – все, что скажет этот напыщенный боров в малиновом сюртуке Римар знал итак, но почему-то стало обидно. Почему-то хотелось услышать все, что будет сказано во время спектакля под названием "казнь одержимого".

Одержимого... да. Римар усмехнулся про себя. И даже забыл на мгновение о боли. Одержимого... если бы она только знала... Ему вспомнились ее глаза – интригующе-холодные, такие, какими она смотрела на него в тот, первый их вечер. "Ты будешь моим", – просто сказала она. Он тогда не нашелся, что возразить. Да и не хотел он возражать этому. Он стал ее. До мозга костей. До кончиков пальцев. До самого дна своей мятежной души. Он стал ее – и это было прекрасно. И каждый день, точнее каждую ночь он наслаждался ею. Ее руками. Ее поцелуями. Запахом ее волос. Но более всего – ее глазами. То влажными, то уставшими, то шальными...

Римар слишком поздно понял, что грезит. Губернатор уже договорил и его место на ратушном балконе занял человек в черной мантии. Он произносил, Римар сказал бы даже – выплевывал, слова приговора. Жаль... Кажется, он пропустил самую интересную часть спектакля. Интересную для него. Собравшееся на площади горожане, само собой, посчитают кульминацией представления ту сцену, в которой его тело охватят языки пламени и будут, наверное, правы. Вот только вряд ли сам он сможет оценить всю прелесть этого момента. Мысль о том, что его сожжение станет для города событием всего месяца, если не всего года, Римара почему-то развеселила. Он даже попытался изобразить ухмылку, но его снова накрыла волна нестерпимой боли. О том, что отразилось в этот момент на его лице, Римар старался не думать. Скорее бы...

...Да, ему уже хотелось, чтобы все кончилось. Он просто устал от боли. Она была повсюду – в избитом теле, в истерзанной душе. Больно было ловить на себе взгляды толпы. Еще больнее – вспоминать ее глаза. Особенно такие, какими они были в то последнее утро. Остекленевшие от ужаса, почти мертвые и совершенно – совершенно! – чужие...

Римар почувствовал, как кружится голова и уходит из-под ног дощатый помост эшафота. Еще только не хватало потерять сознание на собственной казни! Превозмогая слабость и боль, он снова взглянул на площадь. Увы. Она не позволит себе этого удовольствия. Да и зачем ей?.. Он не заметил, откуда появился священник – немолодой мужчина в сером балахоне с испещренным морщинами и оспинами лицом. Казалось, он просто вырос ниоткуда прямо перед Римаром и неприятно низким голосом произнес:
– Пришло время покаяться, сын мой.
Римар набрал полные легкие воздуха, ответил:
– Каяться, мне?.. – усмехнулся и застонал. Он хотел сказать, что человеку, душа которого вот-вот пройдет очищение огнем и вознесется прямо в чертог всевышнего, каяться не за чем. Еще хотел сказать, что в том, что произошло нет его вины. А стало быть, нет и греха. Кроме разве что греха блудодеяния, но за это давно не предают костру. А если он и правда виновен в том, за что его предают казни, то отпустить ему этот грех уж точно не в силах скромного клирика. Он хотел бы сказать еще многое, но сил уже не осталось и он только вскинул голову, чтобы взглянуть на небо, куда попадет либо скоро, либо уже никогда не попадет.
– А жить хочешь? – вдруг переменившимся голом спросил священник.
– Я? Зачем? – выдавил Римар.

Он не ожидал этого вопроса, не был готов ответить. Он уже смирился со своей смертью. Более того – почти признал, что на этом свете нет существа более опасного и отвратительного, чем он. Правда, поверить в это до конца он до сих пор не мог.

В ту ночь они предавались таким безумствам, которых ранее не позволяли себе никогда ранее. Инициатива была за ней – Римару и в страшном сне не могло привидеться половины ее затей. А потом он, влив в себя бутылку или две вина, блаженно растянулся на кровати, обнял ее и что-то долго говорил ей – о том, как она прекрасна и хороша, о том, как дорога ему каждая минута наслаждения ею. И о том, что он готов отдать жизнь за то, чтобы их любовь длилась вечно. Потом он заснул, а когда проснулся – то есть когда очнулся – они были не одни. Рядом с любовным ложем стоял священник, сам Римар был связан, и при этом его держали за руки и за ноги двое более чем крепких на вид слуг. А она сидела в глубоком кресле, завернувшись в тонкую накидку и тихо плакала, время от времени поднимая на него глаза, остекленевшие от ужаса, почти мертвые и совершенно чужие... Клочки тончайшего шелкового белья разлетелись по всей комнате. Перина была изодрана в клочья. Рядом с кроватью валялись какие-то осколки. То же, что осталось от постели, было вымазано кровью...

Потом ему объяснили, что ночью он впал в буйство и пытался убить ее. Даже ранил осколком винной бутылки. Как она утверждала, глаза его в темноте светились кровавым пламенем, а сила, с которой он набросился на нее, была столь чудовищна, что спасла ее лишь животворная молитва. Когда же на ее испуганный крик вбежали слуги, он бился в конвульсиях. Сам Римар ничего этого не помнил, и известие о том, что он обуреваем демоном – так во сяком случае утверждали святые отцы – его донельзя удивило.

Городской экзорцист бился над ним три дня, и в конце концов заключил, что демон, одолевший Римара, изгнанию не поддается. А раз так, то вероятнее всего был принят им в себя добровольно. После такого заключения ничего не оставалось, как объявить Римара колдуном и дьяволопоклонником и предать суду инквизиции. Приговор этого суда и приводился в исполнение сегодня.

– Так хочешь? – повторил свой вопрос священник.
– Наверное, да, – выдохнул Римар, и удивился про себя тому, что еще в состоянии сказать хотя бы это.
– Скажи, что каешься! – требовательно произнес этот странный служитель господа.
– Каюсь... – послушно и тупо повторил Римар.
Священник осенил его крестным знамением, прошептал какую-то молитву – даже в полубеспамятстве Римар понял, что ничего похожего раньше не слышал – и обернулся. Кто-то сзади подал отцу церкви поднос, на котором стоял большой серебряный кубок.
– Во имя отца и сына и святого духа причастись крови христовой, и да простит тебе господь все твои грехи, – возгласил священник. Он снял кубок с подноса. Римар облизнул пересохшие окровавленные губы. Пить... Неужели перед тем, как зажечь костер, ему дадут напиться? Пусть даже глоток вина во имя дурацких церковных таинств?.. Стоило ему так подумать, священник поднес к его губам кубок, наполненный до самых краев густой алой жидкостью. Римар глотнул и ощутил терпкий вкус вина. Приятное тепло разливалось по всему телу.
– Пей до дна, – чуть слышно прошептал исповедник.
Второй глоток. Жидкость стала боле вязкой.
Третий. Появился едва ощутимый солоноватый привкус.
Четвертый... Пятый... Шестой...
Допив кубок до конца, Римар неожиданно понял, что это было не ритуальное вино – он пил кровь.

Он снова застонал – уже не от боли – от ужаса. Святой отец одобрительно улыбнулся, повернулся к нему спиной и пошел прочь. А еще через несколько минут эшафот охватило пламя. И горячие языки огня уже по-настоящему казались Римару не злом, а избавлением. А потом все закончилось. Пламя стихло. Боль исчезла. И площадь опустела в одну секунду. Римар обнаружил, что сидит на деревянном подмостке, и на его плече лежит рука. Он повернулся.

Она смотрела на него интригующе-холодными глазами. Как в тот первый вечер.
– Ты... – не веря своим глазам, прошептал он. – Ты... здесь? – Она молча кивнула. – Как... Почему?
– Глупый, – в ее голосе послышался упрек, от чего Римару захотелось провалиться сквозь землю. – Ты же сам сказал, что хочешь быть со мной вечно, хочешь сгореть в огне моей любви. Вот ты и сгорел.
– Кто ты? – выдохнул он. И подумал, что его глаза, наверное, сейчас такие же почти мертвые, как были у нее в то утро.
– Это не важно, – она чуть улыбнулась. – Не важно. Я забираю твою жизнь и даю тебе бессмертие. С каплей моей крови в бокале выпитого тобой вина. – Она наклонилась к Римару и нежно коснулась его губ. Он обнял ее, ответил страстным и долгим поцелуем. Сколько времени прошло, Римар сказать точно не мог.

Но когда их объятия разомкнулись, он понял, что ему мучительно хочется пить, представил себе бутыль с вином и поморщился – вина не хотелось. Хотелось тягучей алой жидкости с приятно солоноватым привкусом.

© Kan-Sen. Jan 16-18 2006

Рецензии к "Чтобы любовь длилась вечно"

Kil Каморак : Сюжетец та так себе. Примитивная инициация, прохождение через страдания, распятие, крещение кровью, ритуальная смерть... Но написано неплохо.
HobbitariuS : Избитый сюжет, избитый стиль. Полное отсутствие самостоятельных идей, личности автора. Бездарная и даже нелогичная концовка. Повторение одних и тех же описаний.
Даля : Все хорошо, но вампиризм мне противен.
ISNik : Читал с интересом. Несколько напрягали многочисленные "Римар" и "он"...
Мари Шико : Миленький horror. Правда, пошловатый.
Kathleenru : Интересно. Хоть и неясно, девушка его подставила, или он правда чем-то был одержим, а прошло от бокала крови. Мне очень.
Kan-Sen : Неготично. Тема вампиризма раскрыта недостаточно.

Гибель миров.

Реальность погрузилась в невероятные бордовые облака. Растеклась всеми оттенками красно-лилового, застыла озерами малиновой глазури, рассыпалась сверкающими точками и преломилась осколками витражей. Человек любовался буйством красок, разбегавшимся волнами во все стороны, покуда хватало глаз. Точно в центре одного из пурпурных озер вспухала алая пульсирующая капля. Казалось, что под тяжестью ее подается упругая глазурь, и капля постепенно погружается в ничто. Оставляя за собой ярко-розовые полосы, смыкавшиеся там, где еще виднелся крошечный кусочек, тонкий срез тонущего мира жизни. Множества миров.
"Я наблюдаю гибель Вселенной, – подумал человек, – мир, мой бывший мир, плавится как металл в доменной печи, растекаясь волнами всех оттенков бордового".
"Наверное, там горячо", – запоздало подумал человек.
"Мир погиб, и ему уже всё равно", – ответил он сам себе.

Ему не было жаль ни погибшего мира, ни утонувшей в бургундском кровавой капли – он молча стоял у окна, глядя на почти неземную игру красок.
Рука с бокалом поплыла вниз... и он вновь взглянул в окно.
Капля солнца упала за горизонт, розово-глазурные облака сомкнулись над ней.
Погас еще один морозный день.

© Kathleenru. Jan 14 2006

Рецензии к "Гибели миров"

Kil Каморак : Написано здорово. Но для хорошей зарисовки чего-то не хватает : или психологической "маски" героя, или сатиры, или афоризма. И все же предлагаю наградить автора Орденом II степени за идейность. Это на самом деле важно, техническая сторона – вопрос времени и трудолюбия. Остальное – личностные качества индивида. Все тут по-нашему. По ВнеЗемельски. Так и видится пейзаж в Maya/photoshop.
HobbitariuS : Наивно и откровенно слабо.
ISNik : Лаконично. Красиво. По-нашему, по ВнеЗемельски.
Мари Шико : Попытка нестандартности точки зрения при описании привела к потере индивидуальности средств выражения.
Kathleenru : Идея неплохая, но будто бы начата, брошена и потом дописана на скорую руку. Пожалуй, многовато эпитетов.
Kan-Sen : Красиво, но букв маловато.

Марго.

Посвящается графу Людовику де Kan-Sen-у

Молодой Этьен поднимался по большой темной лестнице древнего, казалось, как мир, замка. И сам замок, и поместье принадлежали их роду на протяжении многих веков, когда в смутные времена XIV-го столетия простому виноделу Артену Его Величество даровал графский титул, поместье в самой отдаленной части королевства, а заодно и звание Главного Винодела Его Величества.
С тех пор потомки Артена, точнее, Луи де А'ртеньи, занимались виноделием для королей и знати. Поместье было маленьким по сравнению с другими владениями, но слава о винах, рожденных и выдержанных в подвалах де А'ртеньи, давным-давно перевалила за пределы самого королевства. Множество заморских правителей считали одним из ценнейших подношений, наравне с драгоценностями и восточными пряностями, вина, созданные предками Этьена.

Особенно ценилось вино с красивым названием "Марго". Знатоки, которым удалось вкусить этого напитка, утверждали, что оно не только прекрасно на вкус, но и обладает почти чудодейственными особенностями, придавая силы и здоровья тому, кто его попробовал.
Шли века, одни короли сменяли других, вспыхивали и гасли революции, войны обжигали своей разрушительной силой и гибелью лучших, менялось государство, а вместе с ним и люди, населяющие эти славные места. И только вина рода де А'ртеньи отличались своим постоянством вкуса, качества и божественностью аромата.

Под старинным ковром глухо и басовито пропела половица. "Сколько же столетий она скрипит ?" – пронеслось в голове у Этьена. Мальчишкой он часто бегал по лестнице взад и вперед, прислушиваясь к глухой мелодии, издаваемой половицами. И когда ему удавалось воспроизвести новую тему лестничной песни – он, смеясь, тут же бежал к деду, чтобы сообщить ему эту необычайно важную новость.
Молодой граф поднялся на верхнюю ступеньку и пошел по длинным мрачным коридорам. Как и многие, семья де А'ртеньи экономила на освещении, если в замке не было гостей. Только во время приемов и балов все поместье освещалось тысячами свечей, а ныне – банальными электрическими светильниками, искусно замаскированными под старинные канделябры.

Но времена балов закончились со смертью матери Этьена – Марго. Графиня всегда была слаба здоровьем и ее отец, дед Этьена – Жан, делал все, что было в его силах, дабы продлить ей жизнь хоть на мгновенье. Но она скончалась, когда Этьену исполнилось пять лет. Тихо и ласково поцеловав сына на ночь, она легла отдыхать и больше не проснулась.
Отец Этьена после смерти жены стал мрачным и замкнутым. Забросил виноделие, которым был увлечен с юных лет, и все время проводил в горах, покоряя их неприступные грани. Видимо, искал смерти. И однажды он ее нашел.
С тех пор маленький Этьен жил с дедом и старым, но строгим дворецким.

Молодой граф, глядя себе под ноги, свернул в боковой коридор. В его душе робко копошилось странное, непривычное чувство. То ли страха, то ли одиночества, то ли неизбежного. Его который день мучили тяжелые сны. Юноша подскакивал среди ночи в холодному поту, подходил к зеркалу времен Людовика XVI и в изъеденном веками серебре пытался разглядеть в своих глазах причины кошмаров.
Да, казалось, причины были очевидны. Его любимый дед вот уже вторую неделю не вставал с постели. Более того, он пребывал в глубоком беспамятстве, а врачи только разводили руками. "Годы," – скудно замечали они, пожимали плечами и молча уходили.
Но сегодня Этьену сказали, что дед пришел в себя.

Юноша подошел к покоям старого графа и тихо постучал. Огромная дубовая дверь, негромко скрипнув, открылась. Сиделка, приставленная ухаживать за Жаном де А'ртеньи, впустила Этьена в комнату и молча, одними глазами, указала на кровать. Молодой граф приблизился к ложу под высоким балдахином.
Все в этой комнате дышало древностью – старый граф не любил перемены и современные новшества. Запах старинных вещей пропитывал каждый уголок, каждое кресло и каждый столик. Здесь жили века и души предков Этьена.
Юноша взглянул на постель. На огромной кровати, среди множества подушек и одеял лежал его любимый дед. Он никогда не был толстым, даже полным его можно было назвать с большой натяжкой. А сейчас среди подушек виднелось бледное, совершенно иссушенное лицо серо-желтого цвета – одни кости, обтянутые кожей с глубокими морщинами и складками.
Сердце Этьена сжалось в комок. Он знал, что это неизбежно. Но понимать умом и ощутить сердцем – разные вещи.

Старый граф открыл глаза, черные как уголь, почти ввалившиеся в глазницы. Они горели каким-то странным внутренним огнем, в них чувствовалась воля и сила духа. Им нельзя было не подчиниться, им нельзя было возразить. Они повелевали.
Подобие улыбки, больше напоминающее гримасу смерти, отразилось на лице деда. Одними глазами он пригласил внука присесть на кровать.
– Мальчик мой... – глухой, слабый голос донесся до сердца юноши, вызывая новую волну ледяного одиночества и неизбежности.
Дед закашлялся. Сиделка тут же приблизилась и приложила кислородную маску к сморщенному лицу старого графа. Постепенно дыхание нормализовалось, и тот одними глазами попросил сестру избавить его от мешающего "намордника". Сиделка кивнула и отошла в дальний угол просторных покоев, чтобы не мешать разговору деда с внуком. Но при этом чувствовалось, что она, даже не глядя на графа, знает, что с ним происходит. "Профессионал, – мелькнуло совершенно ненужное замечание в голове Этьена, – Не зря нам ее рекомендовали".

Он повернулся к деду. Желтая, морщинистая рука легла на пальцы юноши. Она была невесома и холодна, но молодой граф ощутил странный прилив сил, как будто рука деда передавала юноше всю жизненную силу Жана де А'ртеньи.
– Пришло время поговорить, Этьен, – прошелестели слова, слетающие с сухих губ старика. – Я много рассказывал тебе о виноделии. А ты прилежно это усваивал. Сейчас, не смотря на твои молодые годы, ты обладаешь вековыми знаниями виноделов нашего рода и умеешь ими пользоваться. Я горжусь тобой, Этьен.
Юноша улыбнулся деду. Все уроки по виноделию буквально за секунду пронеслись у него перед глазами, даже тот нелепый случай, когда по его вине была испорчена часть урожая. Теперь все выглядело смешным.

Старик прочистил горло и продолжил:
– Осталось рассказать тебе только об одной тонкости. Скажи, какое вино де А'ртеньи считается самым лучшим?
– "Марго", – не задумываясь, ответил молодой граф.
– Верно. Этому вину не напрасно приписывают чудодейственную силу, – в глазах старого графа заблестели желтые искры. Он хмыкнул и продолжил : – Оно само по себе чудодейственно. Когда я был так же молод, как и ты, мой отец перед смертью напомнил мне о легендах, связанных с этим вином, и секрет его изготовления. Рассказ старого Этьена, твоего прадеда, так поразил меня, что свою только что родившуюся дочь я назвал Марго, желая всем сердцем придать ей столько жизненной силы, сколько заключалось в вине, носящем это же имя. Но судьба сыграла со мной злую шутку, – старый граф тяжело вздохнул, – и вместо цветка, полного силы, я получил хрупкое, слабое создание, жизнь которого теплилась только в огромных глазах. Ты же помнишь глаза матери?
Этьен молча кивнул. Он был мал, когда матери не стало, но такие глаза не забываются, даже если вы заглянули в них мельком, украдкой поймали свет голубых сапфиров и это тепло, спокойное и глубокое.
– Я тоже скоро уйду, мой мальчик, – улыбнулся дед, – "Марго" почти готова, скоро тебе придется разливать вино по бутылкам самому. Но сначала я расскажу тебе старую легенду.

Однажды к дому Артена подошел сморщенный старик, грязный, как придорожная канава, и попросил испить воды. Хозяин как раз держал в руках кувшин с вином, что налил из бочки для пробы. Вино получилось отменным, и Артену было жаль отдавать его бродяге. Но какое-то шестое чувство внутри говорило, что не угостить оборванца вином – себе дороже. И Артен предложил кувшин нищему. Тот выпил все до последней капли, довольно крякнул и поблагодарил. И уже собравшись уходить, вдруг схватил хозяина за руку и беззубым ртом прошамкал, что если тот добавит в вино пару капель своей крови, то оно принесет ему не только богатство, но и славу. Артен опешил, выдернул свою руку из грязных лап бродяги, но так и не посмел возразить. Нищий хмыкнул и, хитро прищурившись, покинул двор. Больше Артен его никогда не встречал.

То ли под воздействием каких-то чар оборванца, то ли для пробы, твой предок вернулся в подвал и, надрезав палец, капнул несколько капель в бочку с вином. На следующее утро он горько пожалел о содеянном – вино изменило цвет и аромат, став темно-красным, а вкус был столь непривычен Артену, что тот сгоряча вылил всю бочку во дворе, а для надежности разбил ее топором на мелкие щепки. Он был в отчаянии – из-за какого-то бродяги потерять целую бочку вина, лишившись хороших денег, на которые можно кормить семью полгода.
Так прошло некоторое временя. Артен ходил мрачный, и чтобы немного утешить мужа, его жена, Марго, приготовила вкусный ужин, а заодно украсила стол цветами. Они источали божественный аромат, вызывая умиротворение и спокойствие на душе. Поужинав, Артен, любивший цветы только во времена ухаживания за своей супругой, поинтересовался, откуда они. "Да ты же ходишь мимо них каждый день! – удивилась жена, – Более того, прямо на них расколошматил свою бочку и вылил вино." Артена бросило в холодный пот. Он точно помнил, что никакие цветы на их дворе не растут, и метнулся к двери. Жена – за ним. Но Марго оказалась права – именно на том месте, где он уничтожил плоды своего труда, бурно росли маленькие, темно-алые цветы, источающие сильный аромат.
Мой отец говорил, что после этого Артен добавил несколько капель своей крови во все оставшиеся у него бочки с молодым вином и назвал его именем своей жены – "Марго". Слава о его вине очень быстро докатилась до короля, любившего хорошие напитки и веселье. А еще через год Артену даровали титул и поместье. Вот такая легенда, мой мальчик.

Старый граф покашлял и взглянул на Этьена. Тот был бледен, как полотно.
– Ну-ну, мой мальчик, – старик похлопал юношу по руке, попытался засмеяться и закашлялся. Сиделка насторожилась, но, увидев, что старый граф уже справился с приступом, вернулась к своим делам. – Поверье рода де А'ртеньи гласит, что только старший мужчина в роду может наполнить "Марго" силой и ароматом. Считается, что этим даром наделил нас тот самый бродяга. Но кто теперь разберет ? – Дед улыбнулся ввалившимся ртом. – Скоро старшим мужчиной в роду станешь ты, Этьен. И теперь тебе наполнять своей кровью "Марго". Много не надо – всего несколько капель. А когда ты будешь готов уйти из этого мира, ты должен передать секрет старшему из твоих потомков. Я верю в тебя, мой мальчик. – Старик еще раз улыбнулся. – А теперь иди, мне надо отдохнуть. И помни, мы всегда будем с тобой, – и граф снова впал в беспамятство.

Жана де А'ртеньи похоронили утром в субботу на родовом кладбище, что располагалось в поместье. Служба была скромной, хотя проститься с ним пришли все соседи. Но никто не испытывал боли от утраты, даже Этьен. Что-то внутри него говорило, что его любимый дед где-то рядом.
И не только он. Молодой граф чувствовал присутствие всего рода де А'ртеньи, и это новое, странное ощущение уводило скорбь и придавало ему уверенности в своих силах. Ведь ровно через неделю "Марго" созреет и ему, Этьену, нужно будет наполнить ее своей силой. Теперь только ему. До тех пор, пока не придет время покинуть этот мир и передать секрет своему старшему потомку.
И так во веки веков.

© Smoky. Jan 12-13 2006

Рецензии к "Марго"

Kil Каморак : По мне – слишком много определений, мало глаголов. Т.е. – убрать завитушки и добавить экшн. Сюжет в принципе неплох... но недоразвит как-то. Зачем упоминать старого дворецкого? Зачем у героя возникло ощущение, что все родственники рядом? А вообще – старательно написано.
HobbitariuS : Сюжет угадывается с самого начала. Много ляпов. Прямой и примитивный язык.
Даля : Интересный сюжет.
ISNik : Интересная легенда. Была бы еще изящнее, не будь повторов про короля, заслуги и титулование.
Мари Шико : Эпичность не может реализоваться на таком маленьком текстовом пространстве. Термины необжитые и чужды выбранному пространству, как, впрочем, и литературному тексту как таковому. Эпитеты штампованы. В случае, когда относительно современный автор берется за написание классического английского готического рассказа, единственное, на что ему нужно ставить, это романный язык, который готический рассказ позволяет реализовать в пространстве, близком к horror. В данном случае, этого нет. А без этого жанр заведомо проигрышный. Далее. Для того, чтобы раскрыть героя повествования, необходимы диалоги. Если их нет (либо они несут исключительно фабульную, но не сюжетную функцию), персонаж остается "картонным".
Лотадан : Мог бы дать и больше, но я почти уверен, что в Италии или во Франции, наверняка, есть подобная легенда. Это, на мой взгляд, лишает рассказ оригинальности.
Kathleenru : Прописаны детали, фон, не только сюжет – красиво и представляется при чтении. в тексте иногда "старый граф" оказывается слишком близко к "молодому графу", что напрягает.
Kan-Sen : Зачет! Позитив! Тема почти раскрыта.

Cухой закон.
I место

Мы с Историком сидели на моей новой кухне и, прихлебывая вино, вели неспешную беседу. Ощущали мы себя при этом ни больше ни меньше как английскими лордами, отдыхающими у камина, тем более в голографическом камине совершенно по-настоящему потрескивали дрова. Сотворить настоящее бургундское по силам даже первокурснику, но в наших бокалах – да-да! в тяжелых, под старину, хрустальных бокалах – плескалось самое что ни на есть настоящее вино. Не могу сказать, что я большой любитель экзотики, а, говоря откровенно, предпочел бы бургундское из соседнего ларька (разбавленное, гемоглобин – 60). Но отказать другу я не мог ! Трофей 600-летней давности – из тех времен, когда на Земле произрастал еще виноград, а качество добываемого из него напитка определялось сроком выдержки, был привезен в качестве сувенира из очередной командировки за историческими фактами. Из далекого 2006-го этот оригинал приволок бутылку сомнительного вина – ни крепости, ни вкуса, одна радость – на просвет красиво. Да еще и утверждал, что это как раз и есть настоящее бургундское! Нет, Историк таки неисправим. Собственно, данный сувенир и послужил поводом для нашей встречи, наравне с желанием Историка поделиться впечатлениями от поездки и моим не менее горячим желанием продемонстрировать ему свою новую квартиру на 238-м этаже малоэтажки, каковых не так уж много осталось в центре столицы.

– А в тогдашней Москве, между прочим, высотки строили вдали от центра! – если честно, я не понял, какие высотки он имел в виду. – Это были серо-мрачные монстры, похожие друг на друга как близнецы, а места, где их было особенно много, назывались спальными районами...
– ХА! скажешь тоже, – не выдержал я. – Они в них что спали что ли?!
Но Историка не так-то просто смутить.
– Спали. А как же? В центре они работали, а спать уезжали в свои одинаковые дома...
– Молод ты еще! – добавил он, видя недоверие на моем лице. – Что такое 76 земных лет? Правда, в 2006-м вот мужчину в 76 назвали бы древним старцем... Еще бы. Портативные освежители мыслей изобрели всего 200 лет назад, а в продажу они поступили еще лет через 50. – Историк, кажется, увлекся темой, не замечая, что я краем глаза слежу за соревнованиями пузыристов за окном... – А тогда, да, тогда люди тратили по 8 часов в сутки на сон. И, между прочим, об этом пишут в учебнике истории за третий уровень!
– Что я помнить должен?! – взбеленился я. – Я вообще технарь, к твоему сведению, к чему таскать в голове лишний балласт?
– Ну, ладно-ладно, извини, не лишний... И? Спали, говоришь? По 8 часов? Да ну?!
– Да знаю я, – улыбнулся Историк, – неинтересно тебе это, а ведь тогда все было не так, как сейчас : и спали, и ели, и пили по-другому... Жизнь поменялась, слова остались. Разве не говорят в твоей конторе "пойду вздремну часок", чтобы, вдохнув спецсостава у освежителя мыслей, через минуту уже вернуться к работе? Говорят...
– Вот и вино, – продолжал он, задумчиво покачав напиток в бокале. – Вино тоже раньше было другое...

Я настроился на ментальную волну Гидрометцентра – что там занятного придумают на субботний вечер? – Все-таки Историк иногда бывает жутко занудным!!!
– ...А Столичной назывался всего лишь 40% раствор этилового спирта, и кое-кто, заметь, был готов придушить соседа за поллитра этого пойла! – особенно в сухой закон. А сухие законы тогда были не те, что у нас. Спирт этот просто исчезал из продажи – кто там будет средне-статистическую дозу для москвича или какой-нить деревеньки рассчитывать. Это теперь мы балованные...
Да и вкусы изменились. Вместе с генами...
– Ну-ка, в каком году была Генная революция? – сказал Историк, заметив мой отсутствующий взляд. – А, синоптиков слушаешь? Ню-ню...
Хорошо, что Историк на меня не обижался.
– ...Так вот в 2542 году смешались вместе гены, люди... – переврал все, ну да ладно, ты все равно не знаешь, откуда это.
– И Столичная теперь не та, и народ не тот.
– А? – я уже слушал Новости жилхозяйства : оказывается прямо надо мной уже неделю проживает невразумительный тип. В новую квартиру он вошел с сумкой через плечо. Никакой мебели, скарба, ремонта не последовало. Данная странность и послужила поводом упомянуть его в Новостях. Глядишь, образумится!.. Я невольно взглянул наверх и похолодел: прямо у нас над головами на новеньком потолке расплывалось зловещее темно-красное пятно. Пористая ткань на глазах тяжелела и подавалась, готовая обрушиться... Не успел я додумать мысль, как с потолка сорвалась крупная капля и хлопнулась прямехонько в мой бокал, тут же растворившись в настоящем бургундском. За первой последовала вторая, третья, четвертую же я виртуозно поймал на палец и зачем-то облизнул его. В месте с солоноватым привкусом крови в моей голове нарисовалась догадка : наверху, в квартире соседа, явно творилось беззаконие!!!

Ухватив мою мысль на лету, Историк уже бежал к двери. Мы взмыли вверх в антигравитационном лифте и, помедлив перед полуоткрытой дверью, ворвались в полутемную прихожую. Тут не было и следа ремонта, а из мебели присутствовала только замызганная сумка в углу. С кухни же неслось отчаянное : "Ай-ай-ай-аяй! Ну как же так!? Как мне это пережить?!" – на полу, скрючившись, сидел жилец и, покачиваясь, как заведенный, твердил : "Ай-ай-ай-аяй!!! Ой-ой-ой!!!"

Превозмогая морскую болезнь, поразившую меня от его мелькания, я хорошенечко рассмотрел соседа : весьма характерный габитус, надо сказать! – лиловый нос, руки трясутся, в глазах – тоска.
– Последняя!!! Последняяяяя!!! – причитал он. – Последняя на эти полгода, – выдавил он, увидев нас в дверях. – А я ее тово....

В луже крови на полу среди осколков виднелся обрывок этикетки "Столичная красная, гемоглобин 140"...

© Kathleenru. Jan 18 2006

Рецензии к "Cухому закону"

Kil Каморак : Классно! Смешно! Выдержано в одном стиле! Сюжет незатасканный!
HobbitariuS : Эта зарисовка заставила меня улыбнуться. А еще – стиль чем-то напомнил мне мой собственный, не знаю, чем. Пожалуй, это лучший из всех "выпадов".
ISNik : Веселенькая такая история.
Мари Шико : Плохой язык. Даже без штампов очень плохой. Повторения, слова, совершенно не принадлежащие литературному языку. Выдумка ради выдумки неоправданна. Гениальные фантастические романы, в любом случае, несли прогностическую, но и аналитическую социальную функцию.
Kathleenru : Фельетон на тему "пьянству – бой", ага. Забавненько, но словечки вроде "гемоглобин" могут быть непонятны немедицинской публике.
Kan-Sen : Прекольно! Афтар молодец!

Безотказный приворот.
III место

"Все нужные ноты давно
Отыграли,
Сгорело, погасло вино
В бокале.
Минутный порыв говорить
Пропал.
И лучше мне молча допить
бокал,,,"
(В. Высоцкий)

– Что ж. Коль скоро вы и вправду желаете услышать эту безрадостную, и, я бы даже сказал, мрачную историю в столь поздний час... – начал мой визави, как бы приглашая меня одуматься и отказаться пока не поздно.
– Да, мне было бы очень любопытно узнать, насколько это правда.
– От любопытства, друг мой, кошка сдохла. Сам я, правда, не видел, но так поговаривают. – Собеседник горько усмехнулся. – Хотя, да. Я расскажу вам эту историю. Ибо, видит Космос, она не столько любопытна, сколько поучительна...

***

Планы на вечер пошли прахом. Мои планы. Мои чудесные, радужные планы. Отвратительно. Больно, мерзко и отвратительно. Воодушевленные заверения приятелей "да, мы обязательно будем" ближе к назначенному времени стали превращаться в стыдливые SMS-ки "извини, мы не можем, у нас обстоятельства". Впору чувствовать себя Золушкой после бала. Карета? Где карета? Не было никакой кареты. Только тыква. Да и платья тоже не было. Приятели? Какие приятели? Ты о чем, Дэннис? Какой век на дворе? То-то же, что XXI...

В бар я все-таки пришел. Была, хоть и робкая, но надежда, что "кто-нибудь, все-таки..." И вообще, не портить же себе выходной вечер из-за каких то непонятно кого.

Уже не помню, в какой момент у нас с этим странным типом завязался разговор. Что мужик явно нездешний было просто слышно. По звуку его речи создавалось впечатление, что ему лень рот пошире раскрыть, некоторые звуки просто сливались, а гомон голосов не добавлял взаимопонимания. На первых порах. Мы, не спеша, обсудили последние политические (в которых я не силен), спортивные (меня хлебом не корми, дай послушать) и технические (интересная штука, у кого кошелек толстый) новости. Только мы шумнули официанту, чтобы он повторил нам по кружечке, как у нашего стола нарисовался какой-то подвыпивший посетитель, требуя, чтобы его угостили в честь... в честь... кабы он сам помнил, чего именно. Выпил человек, ну забыл свою меру, что ж теперь, с кем не бывает. Но тут-то мой собеседник и отмочил такое, что моментом выдуло все выпитые кружки у меня из мозгов.

– Любезнейший! – обратился он тихим голосом к вымогателю, смотря тому прямо в глаза – Шли бы вы по своим делам, а то я ведь и убить могу! – И пьяный поверил! Поклонился (как смог, конечно) и тихо, на цыпочках отошел от нашего столика.
– Гляди-ка! Поверил! Решил что ты и вправду убить можешь, – ухмыльнулся я.
– А я и правда могу, – пожал плечами мой собутыльник.
– Да ну? – уже полусерьезно подначивал я. – По тебе особо не скажешь.
– Если желаете, я могу вам рассказать одну историю. Если вы, конечно, располагаете временем.
– Располагаю, – кивнул я.
– Что ж. Коль скоро вы и вправду желаете услышать эту безрадостную, и, я бы даже сказал, мрачную историю в столь поздний час... – начал мой визави, как бы приглашая меня одуматься и отказаться пока не поздно.
– Да, мне было бы очень любопытно узнать, насколько это правда.
– От любопытства, друг мой, кошка сдохла. Сам я, правда, не видел, но так поговаривают. – собеседник горько усмехнулся. – Хотя, да. Я расскажу вам эту историю. Ибо, свидетель мне Космос, она не столько любопытна, сколько поучительна...

***

Началось все с бокала вина, в котором была растворена капля моей крови. Вы удивлены? Да, моей крови. Причем именно я ее там и растворил. Понимаете ли, я был влюблен: Влюблен давно, страстно и, увы, безнадежно. Не то, чтобы она любила другого, не то, чтобы были какие-то препятствия к нашему союзу – это бы я еще стерпел и попытался смириться. Нет! Она просто не хотела себя ни с кем связывать. Ее сердце было совершенно свободно, но там не было место никому. Я слал ей цветы. Я дарил ей украшения. Я приходил в гости на ее вечеринки и искренне разыгрывал из себя клоуна, лишь бы ее лицо осветилось улыбкой. Я даже читал ей стихи. Смеетесь? Правильно делаете. Пока, не приведи Космос, не попадете в мое положение. Так прошло полтора года. Вы удивлены? А я был на грани отчаяния. Я готов был сделать все что в моих силах и выше их, а ей... ей просто не нужно было ничего.

И в один проклятый Космосом день я отправился к уличным гадателям. И один из них, до сих пор помню его серые, острые глаза... он описал мне Ритуал. Нет, поверил я не сразу. И именно поэтому решился. Потому что не верил в то, что последствия и впрямь могут быть серьезными и заметными. Я угостил ее бокалом вина, в котором была растворена капля моей крови. Часть моей жизни. Которая должна была создать между нами прочную связь. И что? Все. Ну, не считая какой-то старинной абракадабры. И как? Прекрасно. По началу прекрасно. Она звонила мне по двадцать раз на дню, интересовалась моим здоровьем, придумывая планы. И тут же меняла их на более заманчивые и восхитительные. Но что-то было не так. Я не верил своему счастью. Я стал задумываться : а правда она этого хочет? А если бы все следы этого бокала стерлись, то не пожалела бы она о сделанном? Не прогнала бы меня прочь с проклятиями?

А эта улыбка... чем-то неуловимо важным отличается она от той, которую я иногда вызывал своими глупыми шутками на вечеринках... от той улыбки, узрев сияние которой я чувствовал себя летящим высоко над Землей, и оттуда, сверху все проблемы людей казались такими мелкими и ничтожными.

А этот взгляд... Я искал в нем то, что раньше мог заслужить только ценой сверхчеловеческих усилий. Искал и не находил.

И тогда я понял, что все потеряно. Навсегда. А навсегда – это очень, очень долго.

И тогда я убил ее.

***

Мой визави достал из нагрудного кармана кредитку, задвинул ее в щель в столешнице и произвел несколько пассов над невидимой мне клавиатурой. Поднялся, разорвав высоко поднятой головой кокон повисшей паузы.
– Честь имею.

У меня на поясе забился мобильник. Звонила Мардж. Голосом.

© Legatus. Jan 11 2006

Рецензии к "Безотказному привороту"

Kil Каморак : Кошки, Космос... буддизм какой-то. Сюжет я как-то не разгадал. Но стиль неплохой.
HobbitariuS : Не хватает целостности. Есть претензия на оригинальность, но не более чем. Спасает немного только последняя строка – прием старый, но все же уместный. Вот за нее и баллы...
ISNik : Жестоко по сути...
ZoomKnight : "Я пытался их до смерти рассмешить,
Но пришлось, как в старой сказке, просто задушить..."
Старая, избитая, КиШовская тема...
Мари Шико : Хоть какая-то игра с композиционным строением. Правда, как становится позже понятно, только форменная, а не содержательная. Последняя фраза непонятна. Фабула рассказа, тянущего на новеллу, подвела. И все же стилизация языка более менее приемлемая.
Kathleenru : Красивая история с размышлениями героя, а не просто описание. Последняя строка не совсем понятна, особенно последнее слово в ней.
Kan-Sen : Готична.

Письмо.
II место

"Мы обязательно встретимся,
Только ты меня прости,
Там, куда я ухожу, весна,
Я знаю, ты сможешь меня найти.
Не оставайся одна."
Дельфин

Здравствуй, я же тебе говорил, ты все поймешь сама. Обычно, я пишу, привет! Да, это, правда, но это будет завтра. А сегодня, я еще пишу тебе письмо. Пишу, как всегда, и мне действительно кажется, что это было всегда. Пишу, как раньше, хотя не помню, было ли это раньше вообще. Сегодня утром я поднялся и долго, очень долго смотрел в окно. Там падал снег, возможно, больше его никто не видел. Может быть, и не было даже зимы, но для меня он падал. Такой чистый, как самый первый день в моей жизни. Белые хлопья кружились, небольшой придуманный мною ветерок, играл ими как ребенок, пускающий кораблик в осенней лужице. А я смотрел, я продолжал смотреть, а потом, потом я открыл окно и вдохнул запах. Странный запах.
За свою короткую жизнь я так и не смог понять, откуда же берется запах города. Кто-то сказал бы, что так пахнут выхлопы проезжающих машин, или неубранная помойка у меня под окнами, но я не верю, я не хочу верить в это. После того, как придуманный мною мороз, заполнил маленькую комнату, и я почувствовал, что с зимой пора заканчивать, иначе можно и не дожить до завтра, потеряв еще один день, я закрыл окно. И вот сейчас, сидя, как всегда, в неизменной позе современного творца, упершись взглядом в гладкое безразличие монитора, я пишу тебе письмо. Много раз задавал я себе вопрос, зачем я делаю это? Зачем передавать мысли и открывать свой мир человеку, которого никогда не увидишь. Другие, опять таки, другие, спроси меня, кто это? Я не смогу ответить.

Так вот, эти другие, сказали бы, что все совсем не так. Что Интернет, всего лишь способ общения, как телефон, что, написав письмо, потом вечером можно встретиться. Странно это. Странно. Я прекрасно понимаю, что они правы, но все-таки для любой правды, есть противовес. Его называют по-разному. Случай, рок, стечение обстоятельств, судьба, почему люди часто забывают об этом. Ну, да ладно, простим их. Я не хочу тратить свои строки на все это. Скажи-ка лучше, помнишь ли ты то утро? Когда солнечный свет золотистым покрывалом накрыл неизвестный домик.
Я проснулся первым. Вот, видишь, а ты не знала. Я проснулся первый, открыл глаза, и долго лежал, глядя в потолок. Больше всего, я тогда боялся вспугнуть хотя бы один миг, понимая, что его не будет больше никогда. О! Это было чудное утро! Должно быть, это было летом, потому, что в тишине я различал пенье птиц за стенами. Это странно, я никогда не слышал птиц, а тут вдруг...

Потом, я медленно повернул голову, ты еще спала. Долго, еще долго лежал я, стараясь задержать дыхание. Ты была прекрасна, даже у меня, у того, кого многие считают неплохим поэтом, не хватало слов, чтобы описать это. Я просто смотрел, смотрел на твои закрытые глаза, на ту самую теплую улыбку, что ты подарила мне когда-то в своем первом письме. Я лежал и думал, может правда говорят, что человек – это вселенная, и сейчас я вижу именно ее, твою огромную бесконечность Вселенной, свернутую для меня где-то в уголках губ. Потом, ты проснулась, и начался еще один день. Что? Ты сейчас улыбаешься?
Ну, конечно, ты не помнишь этого. Конечно, ты же спала. Эх, письма! Человек наделен потрясающим даром, он может, хоть на краткий миг, но создать реальность и пусть эта реальность будет очевидна только для него, от этого она все равно не теряет своей значимости. Я действительно, слышал пение птиц, и видел твою улыбку, пусть даже это было прямо сейчас, не все ли равно, ведь я запомнил то утро. Кто знает, может быть даже: Нет, не завтра, но когда-то потом, может быть и в другой жизни, я снова открою глаза и буду долго смотреть в потолок, боясь вспугнуть то самое, что люди называют мечтой.

Знаешь, я много думал о том, запомнишь ли ты меня? На самом деле, возможно завтра, это будет уже не важно. Я не знаю, так как я не так долго живу в этом мире, мне неизвестно, как надолго можно запомнить человека, которого никогда не видел, но с которым общался почти пять лет. Все это, действительно, было бы не важно, если бы не одна строчка, написанная когда-то мудрецом.
"Человек жив, пока его помнят". Возможно это инстинкт. Все живые существа, в том или ином виде, стремятся продлить свою жизнь. Возможно. Но мне кажется дело не в этом. Дело ведь в том утре, оно ничего не будет значить и потеряется в бесконечности мироздания, если когда я открою глаза, и рядом не будет твоей улыбки. Не смейся. Здесь нет противоречия, так как тот мир, который создан, он не только мой, в нем есть и твоя частичка. А может быть наоборот. Я всего лишь сложил, нарисовал его, из данного тобой света.

И опять мы возвращаемся к судьбе. Не было бы ни сегодняшнего снегопада, ни неизвестного домика, ни этого письма, не было бы, даже, завтра, если бы ты, пять лет назад, выбрала бы другой из тысяч адресов. То есть, нет, я бы не умер, и ты, конечно, жила бы дальше, нашла бы себе другого собеседника, возможно, с ним бы тебе было бы и лучше, я даже уверен, что его глаза тоже открылись бы как-то утром, и он так же смотрел бы на тебя, боясь спугнуть то мгновение. Но вот она судьба. Тот самый противовес правде, иногда дарящий надежду, а иногда забирающий ее. Мне грустно, я не хочу заканчивать это письмо. Я не хочу, потому, что другого мига уже не будет, но мне придется сделать шаг, придется закрыть окно, когда на улице кончится снег. Тогда наступит новый день, тогда придет завтра.
Прости, но я говорю тебе, что ты все поймешь сама. До свидания.
Всегда твой...

© Лотадан (Бутон). Jan 15 2006

Рецензии к "Письму"

Kil Каморак : Здорово, если мужчина сможет написать такое письмо. Я бы не смог.
HobbitariuS : Наивно – минус один балл. Эпиграф – минус еще один балл. Стиль написания явно не "мужской" – минус еще один балл. Мне лично не понравилось – и еще минус один балл.
ISNik : Пронзительно...
ZoomKnight : Реально душу дерет...
Мари Шико : Эпистолярный жанр, близкий к эссе. Ура. Несколько языковых ляпов. Жаль, нет деталей, за которые можно было бы уцепиться взглядов. Несколько однообразно. Жанр это позволяет, но приветствует все же другое.
Kathleenru : Несколько муторно и многословно.
Kan-Sen : Прикольно, но тема не раскрыта.

Баба Варя.

На поясе завибрировал мобильник, а еще через секунду озвучил свой вызов противной мелодией.
– Только присел... – не размыкая глаз, пробубнил он и нажал на кнопку приема вызова, – Да?
– Иван, – молодой мужской голос на том конце телефона был бодр, но не весел, – еще один труп в Петровке. Ждем тебя.
– Угу, – промямлил Иван и отбил звонок. – И когда это кончится? – ни к кому не обращаясь, ворчал он, завязывая не поддающиеся шнурки на высоких ботинках, – Это уже седьмой. А что дальше?

Иван открыл, наконец, глаза и посмотрел на попугая. Нахохлившаяся птица невозмутимо сидела в клетке и дремала на палочке. Она уже привыкла проводить ночи при свете, а день в темноте, когда по большой занятости или забывчивости ее оставляли днем накрытой тряпкой, а ночью, если хозяин был на очередном вызове, так и сидеть при полной иллюминации, которую он тоже забывал отключать. Хорошо, что кормить изредка не забывали.
Попугай открыл один глаз и флегматично глянул на хозяина.
– Везет же тебе, – выдавил Иван и направился к выходу.
Если бы его попугай владел русской речью в достаточном объеме или хотя бы дворовым лексиконом, он бы обязательно уточнил, как ему везет, в чем и когда. Со всеми красноречивыми подробностями. Но попугай знал только пару слов и употреблял их во времена великого голода, когда его окончательно забывали покормить. Потому сейчас он философски промолчал, глядя на захлопнувшуюся дверь.

Грязная "восьмерка" рассекала липкое ночное пространство. Трасса не была пустой, но по ней можно было двигаться с хорошей скоростью, что не могло ни радовать. Днем здесь не пробиться.
Иван приоткрыл окно и закурил.
Седьмой труп. И, наверняка, тот же "глухарь", что и предыдущие шесть. Ни следов насильственной смерти, ни яда в крови, ни сердечного приступа, но люди в Петровке последнее время стали дохнуть, как мухи.
Он стряхнул пепел в окно.
– Безнадега...

А ведь была зацепка. Шаткая, почти эфемерная. Насколько они смогли выяснить со своей группой следователей, почти все из погибших накануне побывали у одной местной бабки. О ней поговаривали разное, не то ведьма, не то ворожея, не то экстрасенс. Толком никто не знал, все ее боялись, но если припекало – шли именно к ней. И как поговаривают, она помогала. Даже вылечила какого-то безнадежного мальчишку. Но это, наверняка, досужие сплетни. Деревня. Там всегда нужно делить на десять все, что услышишь. И как с такими работать?
Он выкинул замусоленный бычок и закрыл окно.
– Без-на-де-га, – по слогам, словно уговаривая сам себя, произнес он. – Как ее вывести на чистую воду, скажите мне? Не подкопаешься. – Он был почти уверен, что всему виной эта бабка. – Ни капли яда в крови, ничего, за что можно зацепиться – шел человек, упал и умер. Проклятье? Черная магия? Ни одной улики, кроме того, что они все были у нее дома накануне. Но за такие доказательства прокурор намылит шею и отправит мыть коридоры, а не дела расследовать.
Он тихо выругался.

Машина Димки, его сотрудника, стояла на центральной улице, а по шуму на задворках Иван легко нашел место преступления. Если оно было местом преступления. Мужчина средних лет лежал на земле вверх лицом, на котором застыло выражение крайнего ужаса. Судя по всему, пролежал он так сутки, не меньше. Накануне шел дождь, и верхний слой снега превратился в толстый наст. А затем снова пошел снег. Но вокруг было множество только свежих следов, тех, что не превратились во вчерашний лед, а лишь потревожили мягкий пушистый покров.

Криминалист отошел от трупа и, снимая перчатки, приблизился к Ивану.
– Ну, что сказать... Картина та же. Следы насильственной смерти отсутствуют. Посмотрим, что
скажет вскрытие. Но почти уверен, что мы ничего не найдем. Ты еще что-то хочешь осмотреть или можно увозить труп?
– Увозите, – махнул рукой Иван и отвернулся.
– Мы тоже домой, – полуспросил, полусообщил Димка.
– Валяйте.
Дюжие ребята затолкали труп в машину, и всего через пару минут на задворках старенького дома осталось только несколько местных жителей, во всех красках обсуждающих увиденное, а заодно и все происходящее последнее время в Петровке.

Иван побрел к своей машине. Что скажут патологоанатомы, он уже почти знал наизусть – шесть трупов с одним результатом за последний месяц. Это седьмой. Может, потому их и подключили к работе. А, может, кому-то из начальства хочется новую звездочку за счет своих "уникальных сыщиков, которые нароют то, что другим не под силу".
Ключ никак не хотел попадать в замок, и Иван чуть отодвинулся от машины, давая возможность одинокому уличному фонарю осветить дверь его калымаги. Невдалеке кто-то стоял. Он увидел это боковым зрением и, продолжая делать вид, что открывает машину, присмотрелся.
Баба Варя.

В глубине души екнуло. Иван бросил театральщину и повернулся к старухе. Та молча наблюдала за его действиями. Ее лицо излучало сердобольность по отношению к молодому, холостому, а потому совершенно бестолковому в быту по ее мнению, парню. Она кивнула Ивану, но не сдвинулась с места.
Зато с места сдвинулся Иван. Он пошел к старухе, сам не понимая, зачем и о чем он собирается с ней говорить. Но его тянуло как магнитом. Он чувствовал, что разговор с бабой Варей может многое прояснить. Иван уже говорил с ней ранее, но это больше походило на составление официального протокола, нежели на беседу.
– Здравствуй, милок, – еще раз кивнула старуха. – Замерз, гляжу. Может, зайдешь? Я тебя чаем напою или вином. Вино у меня хорошее, домашнее. Да ты, поди, и сам слышал про мое вино – все просят на праздники их выручить, как будто я богатейка, и у меня не огород, а большущие виноградники на задворках, – она засмеялась и засеменила к своему дому. Иван молча шел за ней.

Дом у бабы Вари был большой и добротный, хотя, как поговаривали, построили его при царе Горохе. Старуха усадила гостя и принялась хлопотать, собирая на стол, который через пару минут уже валился от угощений: и грибочки, и квашенная капустка, и печеная картошечка, и кусочки курочки, и соленые огурчики с помидорчиками, и домашняя колбаска – настоящая, деревенская, и хлеб – свежий, да румяный. Запах от еды шел такой, что у Ивана закружилась голова.
Баба Варя, хлопоча около гостя, без умолку рассказывала про свое житье-бытье, да местные сплетни, но тему, особо волновавшую Ивана, она аккуратно обходила стороной. Сыщик слушал ее очень внимательно, он хорошо знал по опыту, что в сплетнях и россказнях можно почерпнуть весьма ценную информацию, которая потом выведет его на правильный путь.

Поставив большую бутыль темного стекла на стол, баба Варя, наконец-то, присела сама.
– Ты что ж не ешь, милай ? – ласково посмотрела она на Ивана, – Ты кушай, кушай. Я вот сейчас еще пирожков поставлю. Забыла, старая.
Она поднялась и, покрутившись около печи, принесла к столу огромное блюдо, заполненное красивыми, ароматными пирогами со всевозможными начинками – с грибами, с картошкой, с капустой, с мысом, с луком и яйцом. Отдельной кучкой лежали сладкие пироги с ягодами и вареньем.

Иван опять почувствовал приступ тошноты от запахов. Он вспомнил, точнее, так и не вспомнил, когда и что ел в последний раз. А перед такой едой никто не устоит.
– Да, шо ж ты, стесняися? – усмехнулась старуха, – Ешь!
И Иван взялся за еду, не сильно заботясь о культуре поглощения пищи, ее совместимости и количестве съеденного. Баба Варя продолжала выкладывать местные байки, улыбалась гостю, время от времени наполняя его опустевший стакан из темной бутыли. Вино было вкусное, совершено не пьянило, и, казалось, только усиливало аппетит.
Половина сознания Ивана "просеивала" старухины рассуждения, ища в них возможные ниточки расследования, а вторая почему-то зацепилась за вино. Он неплохо разбирался в винах, и этот напиток больше походил не на деревенское пойло, а на хорошее, дорогое вино. Правда, элитных напитков Ивану так и не удалось попробовать, но даже те, что он знал на вкус, сильно не дотягивали по своим качествам и аромату до бабвариного. И эта мысль почему-то так его заинтересовала, что он совершенно забыл про старухины россказни и полностью сосредоточился на стакане вина. Даже жевать перестал.

Через какое-то время он почувствовал – что-то вокруг изменилось. Иван мысленно прощупал свои ощущения – стало тихо. Баба Варя молчала. Гость поднял глаза. В общем-то, миловидная еще старушка спокойно смотрела на него, и только один уголок ее рта слегка улыбался.
– Хорошее вино, правда? – уточнила старуха.
Иван кивнул.
– Это особое вино, я почую им только тех гостей, что пришли ко мне за советом или помощью, аль по другой надобности. Ты же хочешь знать, как оно готовится ? – баба Варя усмехнулась.
Иван опять кивнул.
– Да, все просто, милок. Беру бутыль готового вина, что перебродило из моего винограда за домом. Так буйно растет, так растет – не успеваю ухаживать... – посетовала старуха, – А опосля добавляю туда несколько капелек своей крови. И в темную бутыль. Вино постоит так немного, постоит, да и становится особым. В чем секрет – я и сама не ведаю, так научила меня моя бабка. Да только оно, вино-то это, само определяет, кто ко мне пришел и с какой душой. Вот так, милай. – Баба Варя улыбнулась и поднялась из-за стола, – Тебе уж пора, скоро рассвет. Засиделись мы с тобой, – и не дав гостю опомнится, накинула Ивану курку на плечи, а затем быстро выставила его за дверь.

На дворе стояла ноябрьская ночь. Липкий холодный воздух проник в легкие Ивана, слегка проветрив сознание после съеденного и услышанного. Далеко ли было до серого рассвета в это время года можно узнать только по часам. Иван достал мобильник. Пять утра.
"Пока заведусь, пока домой... – поморщился он, – уже и на работу. Поспать опять не удастся. Но хоть поел на неделю вперед," – и он поплелся к своей машине.

Шоссе было пустынно, и лишь одинокие дальнобойщики и засидевшиеся в гостях легковушки, которых обгонял Иван, забрызгивали стекло липкой гадостью. Эту мерзость трудно смывалась даже после двойного сбрызгивания стекол.
Иван приоткрыл окно и закурил. Обрывки всего, что наговорила баба Варя за вечер, серпантином выбрасывались из сознания. Зацепиться по-хорошему было не за что. Даже эти ее байки про вино... Иван усмехнулся.

В истосковавшемся по еде желудке закопошилась разномастная пища, уложенная туда, как попало, и легкая тошнота подступила к горлу. Иван остановился на обочине, чтобы подышать относительно свежим, но хотя бы холодным воздухом. Он вышел из машины и прошелся взад и вперед.
Странные смерти, странная старуха и еще более странные рассказы о ее особом вине. И где-то тут кроется истина. Он чувствовал, что она рядом, но никак не мог ухватить ее за хвост. Иван вернулся в машину и повернул ключ зажигания. Понимание придет, оно всегда приходит, он это знал.

***

Серый рассвет подкрался к полотну трасы, по которому плотным потоком неслись легковушки и грузовики. Все спешили по своим делам – начинался рабочий день. Никто не обращал внимания на заведенную грязно-синюю "восьмерку", стоящую на обочине с заляпанными дорожной жижей габаритными огнями. Никто не заглядывал внутрь. И никому не было дела до молодого парня, сидящего на водительском сидении с открытыми глазами, устремленными вдаль, и выражением крайнего ужаса, застывшем на его мертвом лице.

© Smoky. Jan 13 2006

Рецензии к "Бабе Варе"

Kil Каморак : То, что сюжет повторяется – нехороший знак. Да и детективы я не люблю. Но вообще складывается такое чувство, что большинство присутствующих – члены союза писателей.
HobbitariuS : Забавный ужастик. Написано хорошим языком. Стиль выдержан, сюжет логичен. Единственное, что портит – навязчивая прямолинейность в рамках заданной темы.
Даля : Ужас какой, я про эту тетку Варю, даже бабой не хочу ее называть.
ISNik : Крупная форма! Ужас какой-то, а баба эта – отравительница!
ZoomKnight : А где глубокая идея?
Мари Шико : Правильно выбирать имена персонажей сложно и очень важно. Иван – очень значимое для языка русской литературы имя. Им нельзя пользоваться бездумно. Эпизод с попугаем весьма приятный. Затасканная тема может быть выбрана, когда ее раскрывают под, действительно, новым углом зрения: жанровым ли, композиционным ли, сюжетным ли... Встречаются "лишние" слова. Текст нужно редактировать и "трясти". По сюжету и жанру – это отрывок большего произведения, без домысливания "рамки" оценка практически невозможна. То есть сюжет и жанр попросту не реализованы. Однако языковая цельность и задатки вытягивают.
Kathleenru : Читать интересно, люблю вещи на такую тему и с недосказанностью, но с последней здесь немного перебор: непонятен мотив бабульки – к чему бы ей истреблять население деревни?
Kan-Sen : Креатив гениален. Пиши еще!
Мэтр фантастики, Сергей Павлов : Практически профессиональная работа.

Кровавые слезы.

"...боль зелеными кустами украшает райский сад..."

Он шел по мокрому январскому проспекту, не спеша закуривая одну сигарету за другой. Грязь. Солнце поднималось все выше, из-за чего машины и дома были видны все хуже и хуже. Их контуры расплывались в лучах светила, и создавалось впечатление, будто всю улицу окутывает густой туман.
Он достал солнечные очки и принялся одевать их, одновременно пытаясь закинуть гитару в черном чехле, увешанном цепями, за спину. Становилось все противнее. Солнце уже стояло высоко, но не в зените. А то, что на Его глазах теперь были солнцезащитные очки, еще сильнее успокаивало. По крайней мере, перспектива шататься по городу вслепую Его не очень-то прельщала.
На нем была черная кожаная куртка с широким замком от правого бедра до левого плеча, сплошь усыпанная заклепками, широкие кожаные штаны и кожаные ботинки с острым носком, подкованные железом. Длинные черные волосы закрывали Его лицо, и отчасти поэтому, а отчасти из-за его необычно острого взгляда люди, лишь подняв на него глаза, поспешно отводили взгляд, а дети порой заходились рыданиями.

Он остановился у перекрестка и, прислонившись к светофору, закурил. Так, без движения, лишь изредка выдыхая серый дым, он простоял около трети часа, пока к нему не подошла девушка в длинном плаще. Острые грани ее загорелого лица с тонким носиком, на котором устроились очки в красивой черной оправе, обрамляли черные волосы, а в изящных пальцах с черными ноготками сверкал мобильный телефон.
Он медленно отделился от столба и направился к ней.
– Привет!
– Привет, Ленин, – ответил Он с улыбкой.
– Еще кто-нибудь придет?
– Неа, Эльвин переезжает на новую хату, а Оле зачем-то понадобилось остаться дома.
– Даже Оля не придет!?
– Ну, я ж не виноват, что у нее появились дела, – ответил Он. – Пошли.
– А куда?
– Да прям в Европейский. Там есть клевый отдел всяких средневековых цацек.
– Он же восточный...
– Не, тот, что рядом с ним. Кстати, сколько у тебя лаве?
– Рублей пятьдесят так, плюс еще рублей сорок могу оторвать от тела, – ответила Ленин. Они громко рассмеялись.
– Значит, рублей на триста мы можем рассчитывать?
– Ну, типа того. Как тебе это, – спросила она, взяв с прилавка, к которому они только что подошли, бронзовый кубок.
– Не, он нафиг не нужен Аньке. А я бы вот проперся.
– Ты всегда со всего "прешься", – начала передразнивать его Ленин, но гулкий, словно загробный Его смех прервал слова девушки.
– А вот как насчет этого ключа ?
– На кой он ей?
– А почему нет?
– А почему да?
– А почему нет?
– Смотри, – Он схватил с витрины жалобно звякнувший подвешенным к нему колоколом позолоченный медный канделябр для пяти свечек.
– Подозрительно дешево, – засмеялась Ленин.
– А нам больше и не надо, – с мрачной улыбкой заметил Он.

Упаковав вещь в пакет, они вышли на улицу и пошли к остановке с сигаретами в зубах. Солнце поднималось все выше, и потому у Него начинала зудеть кожа лица и ладоней.
– Давай пойдем в тени, – попросил молодой человек.
– Зачем, сейчас же зима, – хитро усмехнулась девушка.
– Больше так не шути, смертная, – с внезапной злостью прошипел Он.
– Да ладно тебе, смотри, какое прекрасное солнце, – не унималась та, – Да ладно, ладно, пошли, – со смехом замахала руками Ленин, увидев Его оскаленные клыки.

Дойдя до остановки и сев в автобус, они замолчали. И вновь заговорили, лишь когда добрались до старого дома на окраине города.
– Сначала к Оле. Она обещала упаковать эту фигню во что-нибудь красивое. И еще для этой цели у нее есть попсовый зеленый бант, – произнес Он.
– Ладно, – согласилась Его спутница, поднимаясь на восьмой этаж на обшарпанном лифте.
Дверь им открыла девушка лет семнадцати в красной рубашке и джинсах. Ее темные волосы едва доставали ей до подбородка, обрамляя круглое лицо и особенно подчеркивая глубокие голубые глаза.
– Привет. Нашли меня все-таки?
– Как тебя не найти? Твоя аура скоро мне по ночам мерещиться станет, – усмехнулся юноша, – Естественно, если я буду спать по ночам, – добавил Он, увидев, как странно покосилась на него Ленин.
– Ну, проходите.

В прихожей к Нему подбежал большой серый пудель и ткнулся носом в Его коленки. Он сел перед ним на корточки и заглянул в черные собачьи глаза.
– Зачем вы запретили ему пить кровь? – Вдруг резко встал он, но тут же осекся, заметив, как в прихожую выходит женщина лет сорока.
– Мам, мы сейчас пойдем к Ане, у нее День Рождения, – сказала Оля, грозно взглянув на Него.
Женщина оглядела собравшихся, кивнула и вышла. Наскоро украсив подсвечник, Оля присоединилась к Нему и Ленину, стоявшим на улице и терпеливо ее дожидавшимся. Пройдя мимо каких-то армян, колдующих над капотом старенькой "копейки", они втроем прошли в подъезд дома напротив, поднялись на четвертый этаж и позвонили в дверь справа от лестницы. Из нее тут же высунулось живое и немного странное ("и довольно светлое" – с неудовольствием подумал Он) лицо шестнадцатилетней девушки. Пробормотав что-то вроде "Подждитеящас", она скользнула за дверь, но потом появилась вновь, уже целиком.
– ОНИ сегодня жутко злы, – прошептала она.
– Да? А мы как, пройдем или лучше вытащим тебя к Оле?
– Давайте лучше к Оле. А то ОНИ и вправду злы, – Аня направилась в квартиру, а остальные остались в коридоре. После пятиминутного матерного крика из квартиры вылетела, собственно, Аня, в плаще, берцах с железными вставками и подкованной подошвой, шарфе цвета радуги и огромном красном берете, на котором красовалась медная звезда. С лязгом захлопнув ногой дверь, она побежала вниз по лестнице. Остальные последовали за ней. Только когда они вышли на улицу, Он заметил ее сжатые в тонкую линию губы и пылающую кроваво-красным ауру. Он закрыл глаза и отвернулся, сделав вид, что ничего не произошло.

Придя к Оле, компания расселась на полу и стала пить их любимый зеленый чай с кагором. Он, как всегда, предпочел красное вино. Они сидели молча, потом Он достал электрогитару, звучащую голосами мертвых, а потом Оля стала творить светлые заклинания, составленные накануне. Он вспомнил, что произошло накануне, и сжал зубы : знаки на его запястьях и пентаграмма на груди жгли огнем. Что ж, за все надо платить... Потом Аня ушла, а затем ушла и Ленин. И почти сразу после этого пришла Эльвин. Точнее, материализовалась на остановке, где Он и Оля встречали ее.
Эльвин была на голову ниже Его, носила короткие черные волосы и сзади косичку, покрашенную синей краской; шею же и заднюю часть головы всегда брила наголо. Одета Эльвин была в черный плащ до земли, на котором красовался перевернутый серебряный крест, джинсы и берцы. Самым примечательным в ее облике были, пожалуй, глаза. Красные, с оранжевыми сполохами. Если, конечно, заглянуть под стекло затемненных очков. Но немногим счастливчикам это удавалось.

Все трое решили, что лучше будет не идти, а сразу материализоваться в подъезде. Так и поступили, и минут через пять уже сидели на полу в квартире Оли.
Он вертел в руках небольшой осиновый кол с выгравированным на нем христианским крестом.
– Орудие Христовых отродий? И нафиг?
– Смотри на это позитивно, – усмехнулась Эльвин, перевернув кол, а следовательно, и крест. Тут засмеялись оба вампира.
В окне напротив стояла Аня и говорила с Олей по телефону. Рядом стояла зеленая ароматическая свечка.
– Щас в комнате сидят какие-то буржуйские бабки и хавают, типа, за мое здоровье, – сказала она. Из ее глаз медленно выкатилась капля. Потом еще и еще.
– Можешь материализоваться у нас? – Спросила ее Оля.
– Не знаю... У меня мало практики...
– Попробуй.
Рядом появилась Аня с телефоном в руках.
– Так зачем же вы все-таки запретили бедному животному пить кровь ? – Невозмутимо подняв голову, спросил Он.
Оля кинула на него злой взгляд и нехотя ответила :
– Я не хочу, чтобы он стал таким, как ты.
– Глупые люди, – сухо рассмеялся Он, – пес уже такой. Правда, Мартин?

В кресле материализовалась фигура подростка лет двенадцати с торчащими изо рта клыками и зелеными глазами. Его черные крылья с перьями, способными конкурировать по опасности с острейшими лезвиями, закрывали его почти полностью. Мартин медленно поднял голов и произнес шепотом : "Воистину... Так...", а затем перевоплотился в пса и исчез.
Молодой вампир, не переставая вертеть в руках кол, с безразличным видом глянул на изумленную Олю, а потом вдруг неожиданно швырнул ей в сердце осиновое орудие. Кол с треском вошел в ребра и пробил сердце. Оля упала на пол. А Он медленно пополз по стене наверх и, лишь устроившись на потолке в углу комнаты, протянул ладонь вперед, и оружие вышло из плоти девушки и через мгновение оказалось в Его руке. Пока Он медленно облизывал кровь с поверхности кола, Оля встала и зло посмотрела на него.

– О, ты уже очнулась? Ну, конечно, Ваш ничтожный Бог каждый раз вас спасает. И в этом ваша проблема, Светлые, – поднял голову вампир.
Эльвин в это время невозмутимо лежала на соседней стене и наблюдала за происходящим, Аня же, усевшись в углу, вообще ничего не замечала и лишь медленно потягивала зеленый чай, в который время от времени капали ее слезы. Олю это, похоже, не на шутку разозлило. Но так или иначе, у нее все равно не нашлось слов, чтобы выразить свое негодование. Наконец, она медленно повернулась к Ане и вынула из ее рук чашку.
– Почему твой чай такой красный? И густой? – с дрожью в голосе спросила Аню Светлая.
– Понимаешь, Оля... Я плакала...
– Ты...
– Извини...
– Но ты не можешь!..
– Она имеет полное право, – Он подал голос из своего угла на потолке.
– Замолчи, исчадье Ада! Дьявольская тварь! Это все из-за тебя! Из-за тебя! Аня, ты не можешь так просто предать Иисуса...
– Чтобы кого-то предать, нужно быть ему хоть немного верным. И быть хоть немного уверенным в Его правоте... А я... – из ее глаз вытекли еще две алые струйки.
– Но Господь заботится о нас, он любит нас всех в равной степени! – Оля готова была устроить истерику.
– ОН любит нас?! Да ОН нас использует! Мы живем в клетке пустых догматов божественного существа : "Не убий", "Не предай"... В первую очередь я требую, чтобы не предавали МЕНЯ, чтобы ОНИ не убивали во мне любовь к жизни. Я предала ЕГО? Нет, это ОН предал меня! Предал всех нас, еще когда создавал Адама! Ты же помнишь, как мучался Каин, когда его брат буквально выжимал из него соки жизни по крупицам Хвала Люциферу, мне не пришлось этого наблюдать. Потому что я человек. Пока человек...
– Нет, ты должна... Должна...

В ночном небе виднелись две фигуры. Одна из них была Его силуэтом. Он держал электрогитару в руках, медленно извлекая из нее торжествующие голоса мучеников: панков и готов, гиперборейцев и кельтов, поэтов и музыкантов, пьяниц и наркоманов, самую творческую сторону мира и самую грязную сторону общества. Он развернул пепельно-серые крылья, заслоняя полную луну прекрасными перьями, и слушал свою собеседницу, обнаженную девушку с черной кожей и черными кожистыми крыльями.
– Знаешь, Люцифер... В тот вечер, ну, помнишь, когда мне исполнялось шестнадцать, я впервые заплакала кровью. Это было... Так необычно...
– Ты лжешь, – раздался Его тихий, но властный и безразличный голос.
– Ну, хорошо... Тогда мне было все равно... – смутилась девушка, но Он перебил ее.
– Посмотри вниз. Что ОНИ сделали с миром? Дрязги бесполезных перепалок Рая и Ада, которые христиане глупо считают средоточием Добра и Зла. Они заставили людей, этих глупцов, ошибок Господа, свято верить в четкую градацию Добра и Зла, ОНИ заставили людей ограничивать самих себя, придумывая законы и правила...
– Как это глупо...
– Мне пора лететь, – с этими словами Люцифер начал делать широкие взмахи крыльями, уносясь вдаль.
А в небе висела фигура девушки с украденной душой, брошенным в пучины ненависти сердцем и поглощенным Тьмой разумом. Из ее глаз капала кровь на мокрые дома и грязные проспекты, а люди не замечали и просто проходили мимо, уповая на свою свободу ограничивать свою жизнь.

© ZoomKnight. Jan 10-12 2006

Рецензии к "Кровавым слезам"

Kil Каморак : Просто класс. Неожиданно хорошо. Потрясающе написано, четкие образы, красивый, неизбитый сюжет. Но последний кусок – явные сопли. Будто читатель туп, и сам не разберется.
HobbitariuS : Чрезмерное увлечение Лукьяненко вредно для психики. А еще мне смешны готы. Итого: неудачный римейк сказки "в черном-черном городе, на черной-черной улице..."
ISNik : Большой рассказ. Уложенную в него серьезную мысль одной финальной фразой не раскроешь, увы...
Мари Шико : Скучный штампованный главный герой. Извините, автор, за личную оценку. Очень старалась избавиться от нее в предыдущих отзывах. Но что ж вы все пересмотрели "Дневного дозора" так?.. Оттого пошлая атмосфера, пошлое внутритекстовое пространство. А языковые задатки неплохие, только пространство реализации выбрано неверно. Помимо этого мораль последнего абзаца чересчур навязчива. Ошибочность ее – отдельный разговор, мало касающийся литературного текста
Лотадан : Увы, мне было скучно.
Kathleenru : Хорошо прописаны герои и диалоги, но сюжет несколько размазан и нечеток. Плюс кровь почему-то оказалась не в вине, а в... чае.
Kan-Sen : Негатив. Только кажется, что готична.

Посох Судьбы.

Аукцион должен был начаться с минуты на минуту. Граф с присущей ему выдержкой не торопливо прогуливался по галерее, рассматривая картины, древние китайские вазы, статуэтки, ювелирные украшения и множество других бесценных экспонатов музея.
Остановившись у одного из столиков, на котором были аккуратно разложены каталоги выставленных на аукцион вещей, он взял один из них в руки и с деланным вниманием принялся рассматривать красочные глянцевые страницы.

Сегодняшний аукцион обещал стать одним из ярких событий антикварного мира за последнее время. Тогда, три года назад, на продажу была выставлена коллекция Фаберже. Граф не планировал ее приобрести, но сама возможность находиться рядом с творениями великого ювелира, смотреть на них, наслаждаться их красотой и изяществом придавали аукциону особую значимость, понятную только посвященным.
Граф, как истинный ценитель и знаток древне-восточного искусства, никогда по-настоящему не интересовался стоимостью антикварной вещи, если он сам или другие эксперты, которым он доверял, давали заключение о ее подлинности и принадлежности к тому или иному изъеденному песками веку.

Но сегодня... Сегодня граф еле сдерживал свои чувства. Он пятьдесят лет ждал этого часа. И, наконец-то, этот час пробил. Вещь, которую граф пытался неоднократно приобрести у владельцев за немыслимые суммы, сегодня обязательно станет его. Посох Судьбы, как он именовался в каталоге, много лет принадлежал одной семье. Но после смерти последнего владельца его родственники, совершенно не разбирающиеся в антиквариате, равно как и не понимающие всю силу Посоха, решили получить как можно больше денег за коллекцию их эксцентричного дядюшки. Видимо, не хватало на коктейли.

О Посохе Судьбы граф узнал еще молодым человеком, когда ездил по странам Востока, изучая колорит и особенности менталитета. Свитки в монастырях гласили, что этот Посох был создан людьми легендарной Шамбалы и подарен одному из правителей древнего Тибета. Он обладал огромной силой в руках своего владельца, если тот был чист душой и помыслами, придавая ему мудрости и справедливости.
Посох Судьбы был отлит из чистого золота и украшен изящными узорами по всей длине. Эта тонкая вещица длиной всего тридцать сантиметров и толщиной не более двух оканчивалась витиеватым кольцом, в котором был закреплен большой рубин кроваво-красного цвета с двадцатью гранями. Но главной особенностью этого рубина было его вкрапление – небольшой пузырек воздуха, напоминающий каплю более темного оттенка, чем сам камень. Это и дало название рубину – "Капля крови в бокале вина".
Считалось, что Посох всегда сам выбирает себе владельца, и никакие силы не могут противостоять его воле. Но сегодня пришел час графа – он был уверен.

Миловидные девушки в строгих костюмах стали приглашать участников аукциона в зал. Граф закрыл глянцевый каталог и, улыбнувшись одной из куколок, направился навстречу своей судьбе. Сегодня он решил изменить своим привычкам и занять другое место – на удачу. Он опустился в мягкое кресло у прохода и огляделся.
Вокруг собралось множество знакомых лиц. Мужчины галантно кивали ему, а дамы одаривали сдержанной улыбкой. На подиум вышел маленький лысый человек в дорогом костюме, совершенно не гармонирующем с его бледным лицом. Граф позволил себе глубоко вздохнуть. Аукцион был открыт.

Торги шли свои чередом. Уникальные старинные вещи показывались одна за другой на подиуме во всей своей красе. Многие из них обретали новых счастливых владельцев, на плечи которых теперь ложилась забота об их сохранности и таинстве существования, поскольку большинство коллекционеров предпочитало любоваться своими богатствами единолично, не подпуская к ним никого.
Граф со скучающей улыбкой на лице еле сдерживал свое нетерпение.

– Лот N 34. Посох Судьбы, – объявил лысый человечек и зачитал краткую информацию о происхождении раритета. Сердце графа екнуло, и только уголки губ слегка выдали его напряжение.
Начался торг. Граф мужественно молчал, делая вид, что эта вещь его почти не интересует. И только когда сумма удвоилась, он скромно поднял руку в первый раз.
Постепенно покупатели отсеялись, и только один претендент упорно боролся за получение Посоха. Граф повернул голову. Через проход сидела миниатюрная женщина в классическом костюме и большой плоской шляпе с опущенной вуалью. Черный цвет костюма с тонким белым кантом на лацканах делал ее еще более хрупкой. Сквозь изящную вуаль граф смутно различил восточные черты своей соперницы, которая сохраняла ледяное спокойствие. Казалось, дама даже не интересовалась суммой, которую ей предстояло заплатить.

А цена тем временем давно превысила цифру с семью нулями. Улыбнувшись граем губ, граф решил "загнать" "китаянку" – как он мысленно окрестил даму – поднимая стоимость все выше и выше. Деньги его интересовали мало – надо отдать должное его мудрым и деловитым предкам, а так же знаниям самого графа по Востоку, которые он умело использовал. Сейчас его интересовал только Посох. Пятьдесят лет – это достаточный срок, чтобы быть готовым отдать все за желаемое.

Какое-то странное чувство внутри говорило графу, что его соперница вот-вот сдаст свои бастионы – осталось немного. С каждым подъемом руки он внутренне ощущал нервозность, исходящую от его соперницы. Пожалуй, это последняя сумма – больше ей не осилить. Уголки губ графа слегка дрогнули.
Лысый человечек начал отсчет.
– Итак, Посох Судьбы. ... раз!
Граф молчал.
– ... два!
"Сейчас... Сейчас он скажет "три!", и я объявлю новую сумму, которую она уже не сможет опровергнуть!" – Сердце графа бешено колотилось. Мечта всей его жизни сосредоточилась на кончике деревянного молотка и острым взглядом смотрела из-под изящной черной вуали незнакомой "китаянки".

По залу курсировали сотрудницы аукциона, фиксируя сделки и собирая информацию у покупателей о доставке. Одна из милых куколок как раз поравнялась с графом и – о, ужас ! – споткнулась на пустом месте о дорогой персидский ковер. С детским выражением непонимания на милом личике она несколько секунд балансировала в воздухе, а потом приземлилась в точности на колени графа.
– ... три ! Посох Судьбы... продан ! – удар молотка разлился громом по сознанию.
Тысячи извинений шепотом, милая улыбка на кукольной мордашке и разбросанные бумаги по проходу.

Темнота перед глазами постепенно расселась. Продан. Он опять не досягаем, как и прежде. Граф перевел дыхание. Сердце снижало свои бешеные обороты.
И снова тысячи извинений шепотом, оправленная юбка и страх в дальних уголках глаз.
Граф позволил себе улыбнуться. Нет, этой девочке ничего не грозит, и он сделает все, чтобы ее не уволили. Ведь теперь граф точно знал – Посох Судьбы, увенчанный рубином с поэтическим названием "Капля крови в бокале вина", сам выбирает себе владельца.

© Smoky. Jan 18 2006

Рецензии к "Посоху Судьбы"

Kil Каморак :
Встретил, как старого знакомого,
Слово "менталитет".
Зимнее утро.
Даля : Увлекающий сюжет
ISNik : Главное, что граф, по-видимому, был все же чист душой и помыслами относительно посоха с икосаэдром рубина, раз оказался достаточно мудр...
Мари Шико : Очень приятная зарисовка. Даже не стану придираться к языку, пусть он и не безупречен, и несколько штампован. Одно замечание, которое кому-то уже писала: главный герой с множеством описаний, но без единого диалога, остается мертвым для читателя.
Kathleenru : Читала, затаив дыхание и забыв, что надо оценивать – по-моему, это УЖЕ говорит о многом!
Kan-Sen : Тема раскрыта. Позитив, но примитив.

Дамы и Господа! Ваши новые Ристалища можно затевать в
Уголке Каминного Зала "Фантастическое Ристалище" (для рыцарей и волонтеров).


Великим Начинаниям – Удача и Великие Свершения!
Долгим Походам и Странствиям – Счастливый Исход!
Уставшим Путникам – Яркий Свет и Добрый Огонь!