Ристалище N 8 "ПрОпасть жизни".
Apr 03 – May 04 2008

Условия :
1. Судья : Тень Цитадели.
2. Тема : "ПрОпасть жизни".
3. Жанр : любой.
3. Произведение : проза 12 тыс.знаков (допускается + 2000 и – 1000, то есть от 11 до 14 тыс.знаков).
4. Время на Выпад : 21 дней.
5. Время на голосование : 10 дней.
6. Дополнительные условия : нет.

Итоги :
Выпад N 1. "Пат" Smoky – 47 баллов
Выпад N 2. "Еще одно дежурство" Chunya – 52 балла
Выпад N 3. "Белая лебедь" Smoky – 52 балла
Выпад N 4. "Пять минут" Strannik – 51 балл
Выпад N 5. "Край мира" Smoky – 45 баллов
Выпад N 6. "Время жить" Strannik – 46 баллов
Выпад N 7. "Пропасть жизни" Smoky – 54 балла
Бонус от Судьи. "Жизнь" Тень Цитадели

Вердикт :
I место – Smoky "Пропасть жизни".
II место – Chunya "Еще одно дежурство" и Smoky "Белая лебедь".
III место – Strannik "Пять минут".

Тотализатор

Smoky :
1. "Пат" – Smoky
2. "Еще одно дежурство" – ZoomKnight
3. "Белая лебедь" – Smoky
4. "Пять минут" – Strannik
5. "Край мира" – Smoky
6. "Время жить" – Дракон
7. "Пропасть жизни" – Smoky

Ставка : "обещание посвятить Победителю Тотализатора свое следующее стихотворение, либо написать его на заданную победителем тему."

Итоги:
Smoky : попадание 5 из 7

Расчет по формуле дает:
Smoky: ((7 – 4) / 7) х 5 = 2,14

Победитель Тотализатора – ТС, Smoky!

Пат.

Корабль неуклонно двигался к месту назначения. Вся команда была немного на взводе – устали ждать, им хотелось скорее приступить к делу. На третий день, после того, как все вышли из глубокого сна, наконец-то, раздался сигнал:
– Внимание! Корабль приближается к планете Терна, дежурной команде занять свои места!
– Неужели?! – Джон оторвался от партии в шахматы, – Согласимся на ничью?
– Хм... я должна подумать, – ответила Дина.
– А что ту думать? Смотри, я хожу вот так. У тебя остается только три фигуры, и твой верный ход – вот сюда, так?
– Допустим...
– Дальше я хожу сюда и... Далее – я победил! – Джон расплылся в довольной улыбке.
– Тогда зачем ты предлагаешь ничью?
– Потому что хочу пойти на мостик.
– Ладно, – Дина смахнула фигуры с шахматной доски и засмеялась, – Ничья, так ничья!

Вид с мостика открывался потрясающий. Великолепная зеленая планета росла на глазах вместе со своими тремя спутниками – Мило, Сад и Франц. Корабль приближался к ним довольно быстро и должен был погасить свою скорость перед выходом на орбиту Терны.
– Ну, что там у нас? – спросил Джон у своего помощника, войдя в рубку.
– Пока все в норме, капитан. Скоро мы выйдем на орбиту и займемся полным сканированием.
– Хорошо. Вита, время торможения?
– 10 секунд, – ответил бортовой компьютер приятным женским голосом.
– Прекрасно, – Джон занял свое место. – Через сколько мы будем на орбите?
– Через час, капитан.
– Тогда выведи еще раз по кораблю информацию о Терне для команды. Им предстоит много работы после того, как я побываю там с биологом.

Во всех общих отсеках и кают-компании засветились голографические изображения планеты, к которой приближался корабль. Данные об атмосфере, температуре на поверхности, времени обращения вокруг светила и своей оси, прогнозы по заселению живыми существами, растительностью и т.д. Появлялись и пропадали графики, таблицы по планетам такого класса и данные с зонда-разведчика, побывавшего здесь несколько месяцев назад. Все это команда видела много раз еще на базе. Теперь им предстояло выяснить, как же обстоят дела на самом деле.

Выйдя на стандартную орбиту, корабль сделал несколько витков и собрал полную информацию. Планета была сплошным материком, который прорезало множество рек, озер, ручейков, впадающих друг в друга, а затем в несколько десятков морей. Океаны на Терне отсутствовали. Вся поверхность была покрыта густым лесом, и никаких признаков высокоорганизованной цивилизации не наблюдалось – один девственно чистый лес. Атмосфера приближалась к земной с разницей по кислороду, а азот и углекислый газ были в норме.
– Спускаем зонды, – приказал Джон, мысленно потирая руки.
– Есть, капитан, – отозвался бортовой компьютер.

Планета с подобными характеристиками не самая большая редкость в галактике, но все такого класса уже заселены земными или чужими колониями. Еще одна не помешает для растущей цивилизации людей. Через час зонд подтвердил данные, которые были получены с орбиты. Вода, воздух, зеленый лес, мелкая живность и полное отсутствие мыслящих существ и каких-либо останков цивилизаций.
– В таком случае, пора спуститься и установить наши флаги! – Джон поднялся с кресла, – Михаил, оставляю корабль на тебя, – обратился он к помощнику.
– Есть, капитан! – нарочито по-солдатски козырнул тот. Джон только посмеялся – ведь это удача для всей команды. Из десяти планет, данные по которым были получены на базе, пригодной оказалась только Терна, что по статистике – хороший результат, но не достаточный для команды этого корабля и их капитана, Джона Смайла.

Капитан спустился к шлюзу. Вместе с ним должна была лететь биолог Дина Ромашкова, но дама почему-то задерживалась. Через пару минут она появилась в полном скафандре и быстро запрыгнула в небольшой катер.
– Опаздываете, боец! – отчитал ее Джон.
– Простите, капитан, припудривала носик. Как-никак первый выход в свет на этой планете.
– Ох, договоритесь когда-нибудь, девушка, отправлю Вас камбуз мыть.
– Вы уже грозились, – Дина засмеялась, – Но, как выясняется, без меня, как биолога, Вы никуда! Кто же будет новые виды изучать?
– А я после этого рейда, на полученную премию заведу себе автоматическую самопередвигающуюся станцию! – парировал капитан.
– Ничего не получится, я лучше всяких роботов!
Возразить было нечем. Капитан, смеясь, покачал головой и открыл шлюз.

Посадка вышла мягкой, юркий маленький катер легко нашел себе место на поляне возле реки. Проверив несколько раз показания датчиков за бортом, Джон и Дина вышли на поверхность.
Под ногами стелился ковер растительности, напоминавшей земной мох – такой же мягкий, зеленый и низкорослый. Поляну окружали высокие деревья с очень длинными острыми зелеными отростками – нечто среднее между хвоей и листвой. Меж ветвей виднелись круглые ярко-синие шары – возможно, это и были плоды. Кустарник, как таковой отсутствовал, во всяком случае, на этой поляне. Узкая река стремительно неслась к ближайшему озеру, растительности на ней не наблюдалось, а сквозь прозрачную воду можно было заметить шустрые тени, которые сновали в разные стороны, не взирая на течение.

"Опять вы!" – раздалось в голове Джона. От неожиданности он повернулся, но за спиной никого не было.
– Дина, это ты сказала? – обратился капитан к биологу и по ее лицу понял, что она это тоже слышала. Они еще раз осмотрелись – никого.
"Ну, чего вы завертелись? С вами говорят! – Опять зазвучало в голове, – Шлем-то снимите, сами знаете, что безопасно".
Джон сделал над собой усилие, пытаясь смахнуть наваждение. Сознание казалось ясным и четко воспринимающим действительность. Если бы не этот голос...
"А действительно, все проверено много раз, параметры соответствуют, токсинов нет. Что мы мучаемся?" – подвел он мысленный итог и отстегнул шлем.

Сочный влажный воздух наполнил легкие своим блаженством и чистотой. Никакая стерильная атмосфера корабля или космической станции не сравнится с такими ароматами! В душе сразу защемило, и естество стало выбираться из рамок душной необходимости бытия, словно они вернулись в земное детство. Захотелось упасть на землю и смеяться от счастья. Эмоции переполняли душу, мешая сознанию трезво мыслить. Дина, глядя на капитана, последовала его примеру. Вдохнув свежеприготовленный воздух планеты, она рассмеялась и закружилась по поляне.
"Эй, только не надышите тут! Без резких эмоций!" – опять раздался голос в их сознании. Дина остановилась и посмотрела на Джона, который только развел руками, мол, я ни при чем.

Такая подходящая планета для новой колонии. Но наличие на ней высокоорганизованного разума совершенно не вписывалось в планы ни Джона, ни его командования. Поскольку по межгалактическим договорам, если планета занята – никто не может на нее претендовать. Возможно совместное существование, но при наличии целого пакета документов об обоюдном согласии, в котором прописывается каждый пункт прав, возможностей и, самое главное, ответственности за ущерб, причиненный другим совладельцами планеты. Такие договора, обычно, заключаются по незаселенным планетам и крупным астероидам, которые были обнаружены разными цивилизациями практически одновременно. Тогда стороны сами стремятся к быстрой и полюбовной договоренности, и "бумажная" волокита занимает мало времени.

– А с кем мы говорим? – капитан решил вступить в переговоры.
"Начинается... Сколько тебя помню – ты не меняешься!" – долетела до сознания людей чужая мысль.
– Неужели?.. – удивился Джон. – Не припоминаю наши встречи, может быть, напомните?
"Напомнить? Можно и напомнить – человечество почему-то всегда страдает короткой памятью, на мой взгляд. Вот ты, босоногий, крутишься возле одной моей части, пытаешься проткнуть ее сухим отростком дерева, а когда я реагирую на твои фокусы – плачешь и бежишь к прародителям. Больше ты ничем не пытался меня протыкать".
Джон посмотрел на Дину, надеясь, что она, как биолог и специалист по внеземным цивилизациям, найдет объяснение происходящему. Но девушка молчала, наблюдая за ситуацией и даже не пытаясь в нее встревать, полагая, что данных для выводов мало.

– Интересно. Значит, мы встречались, когда я был еще ребенком? – Джон опустился на землю.
"Не только. Да я видел, как ты достиг определенного размера, но мы встречались и позже. Однажды ты с такими же беспечными особями пришел в лес развлечься, как это делают люди. Должен сказать, что та встреча была для меня еще менее приятной".
– Что же мы натворили?
"Мне даже не хочется об этом вспоминать. Люди иногда вытворяют совершенно непостижимые для моего разума вещи. А последствия весьма печальны – одна моя часть была полностью уничтожена, а другая – сильно повреждена. Я так и понял причин, по которым вы совершили на меня нападение", – прозвучал ответ.
Джон напрягся, возможность заселения этой планеты людьми быстро испарялась. Встречи с неизвестным происходил на Земле, причем давно, а память у этого существа оказалась на редкость хорошей. Капитан только надеялся, что не злой.

– Да, юность людей всегда сопровождается курьезами, – Джон сделал попытку найти пути примирения, – разве это не соответствует Вашему образу развития, когда молодая особь еще плохо ориентируется в принципах сосуществования с другими цивилизациями?
"Не знаю, что такое юность, поскольку был всегда. И как я не догадался сразу? Человечество постоянно ищет себе оправдание. Уничтоженные леса, развороченная поверхность, нарушенные балансы, которые однозначно приводят к гибели всей планеты!"
– Но ни одна планета, на которой есть наши поселения, еще не погибла! – возразил Джон.
"Что не видит коротко мыслящий, то увидит долгоживущий!" – теперь капитан и биолог ощутили насмешку. Они переглянулись. У них не было возможности даже обменяться мнениями, поскольку их могли услышать, а записки увидеть и, возможно, расшифровать. Оставалось полагаться только на интуицию.

– Простите, а Вы знакомы только с ним, или меня тоже знаете? – подала голос девушка.
"Конечно, знаю! Маленькое округлое существо в какой-то светлой оболочке, часто приходившее к одной моей части и внимательно наблюдавшее за ее жизнью. Потом существо подросло и громко кричало на несдержанных особей, которые пытались мне навредить. Иногда этому существу приходилось применять тактику укусов и ударов. Позже мы встречались неоднократно. И на других планетах тоже. Ты брала мои элементы в прозрачные сосуды и помещала в замкнутые пространства для изучения. Я не очень этому радовался, но серьезного вреда ты никогда не причиняла, что для поведения человеческой особи не характерно", – немного тепла заползло в сознание Дины.

– Простите мне мою прямолинейность, – вкрадчиво начал Джон, поглядывая на Дину и пытаясь держать свои эмоции под контролем, – но мы можем перейти к визуальному контакту? Наша беседа станет более конструктивной, когда мы будем видеть друг друга.
"Странно, люди не дальнозорки при совершении своих действий, но с близкими объектами их зрение всегда справлялось. Разве вы меня не видите?!"
Дина и Джон снова переглянулись и отрицательно покачали головами.
– Нет, простите.
"А если подойти к деревьям?"
Люди так и сделали. Осторожно поравнявшись со стволами, они внимательно огляделись по сторонам. Никого не было, только большие кучи хвойных листьев прикрывали корни, выступавшие из почвы. Здесь, по большому счету, спрятаться было негде – кустарника нет, деревья тонкие и поэтому лес хорошо просматривается. Правда, с невидимыми формами жизни им еще не приходилось сталкиваться, хотя ученые уверяли, что такое возможно при определенном преломлении света в атмосфере.

"Ну, что?"
– Нет, простите, – развела руками Дина.
"Люди. Что с вас взять. Вы замечаете только то, что считаете достойным внимания. А так?"
Под ногами зашевелилось и на поверхность из-под листьев и корней выползло огромное количество маленьких существ, сильно напоминавших обычных земных муравьев. Они построились шеренгами, встали на задние лапки и, как один, замерли. Капитан и биолог онемели от удивления и молча разглядывали насекомых.
"Ну, надо же, заметили! Так, наверное, вам будет еще понятнее".
Условно муравьи забегали и стали компоноваться группами. Через минуту на людей смотрело лицо, выложенное живыми насекомыми. Лицо зашевелило губами и широко улыбнулось. Дина почувствовала, что еще немного, и она упадет в обморок, но, сделав над собой усилие, потянулась к небольшому контейнеру на поясе.

"Вот только не надо опять сажать мои элементы в ваши стеклянные сосуды! – беззвучно говорило лицо, передавая слова мысленно. – Подтверждаю, что эти точно такие же, как и на вашей родной планете, Земле, кажется".
Дина опустила руки.
"Вот так-то лучше, – муравьиное лицо улыбнулось. – Вы присаживайтесь, поговорим".
Люди машинально опустились на мох.
– Но как?! – недоумению Джона не было предела.
"А вы считаете, что только одна ваша цивилизация способна развиваться и перемещаться среди звезд? Человеческой самовлюбленности нет предела!" – усмехнулось муравьиное лицо.

– И все же? Безвоздушное пространство, огромные расстояния – все это требует определенных затрат, разработок, кораблей, навыков, наконец!
"Никто и не спорит. Но, как я уже говорил, вы видите только то, что считаете достойным внимания. А мои элементы настолько малы, что вам нет до них никакого дела. Что позволяет мне пользоваться вашими достижениями, разработками и навыками. Мне нет необходимости самому что-то строить, когда это есть у вас".
– Вы хотите сказать, что пользуетесь нашими кораблями, как возможностью достичь другой планеты? – уточнила Дина.
"Разумеется. А почему бы и нет? Вы не мучаетесь сомнениями, когда разрушаете мои части, если этого требуют ваши цели. Так почему я должен сомневаться, преследуя свои – воспользоваться вашей техникой или нет?"

– Хорошо, – снова заговорила Джон, – а как Вы оказались на этой планете раньше нас?
"Вы же посылаете корабли-разведчики? И я посылаю. Здесь моим разведчикам повезло – по природным условиям мир оказался самым, что ни на есть, пригодным для развития моих частей, а врагов здесь не было. До сегодняшнего дня".
"М-да... – неосмотрительно подумал капитан, – если в Межгалактическом Совете по правам цивилизаций узнают об этом разговоре, то Земному сообществу вкатят такие штрафные санкции, что мало не покажется, а я буду всю оставшуюся жизнь играть в шахматы где-нибудь на захолустном астероиде. И как же теперь быть? Оформлять договор совладения? На все планеты?! Включая ЗЕМЛЮ?!"

"А что за договор?" – поинтересовалось муравьиное лицо.
– Какой договор? – встрепенулся капитан, – Я ничего не говорил.
"Но подумал!" – лицо приветливо улыбнулось.
Дина кинула на Джона красноречивый взгляд и покрутила пальцем у виска.
"Идиот? – уточнило лицо, – Это кто?"
– Познакомьтесь – это Джон Смайл, капитан корабля "Вита", – сквозь зубы проговорила Дина.
"Имя? Да, вы же пользуетесь именами. Мне оно не нужно, меня некому звать. Я всегда был и всегда буду один единственный. Так Джон Смайл или Идиот?" – уточнило лицо.
– И то и другое... – мрачно ответила биолог.

"Хорошо, вернемся к некому договору. Чем занимается Межгалактический Совет по правам цивилизаций? Что такое штрафные санкции? И по каким планетам, включая Землю, я должен подписать договор? – муравьиное лицо постаралось передать самые приветливые эмоции, которое только у него получались. – Ведь я тоже – цивилизация и есть везде, где есть люди!"

Плечи Джона поникли, а в голове почему-то возникли слова гимна космонавтов Земли:
"Мы режем черное пространство
И время кораблем-стрелой.
Чужда оседлость, постоянство,
Когда до звезд подать рукой.

Мы пропасть меж двумя мирами
Преодолеем и вперед!
Пусть слава гонится за нами,
Ее никто из нас не ждет..."

© Smoky. Apr 09-10 2008

Рецензии к "Пату"

Дракон Рассвета : "Тогда выведи еще раз по кораблю информацию о Терне для команды. Им предстоит много работы после того, как я побываю там с биологом" – замечание для школяров, но никак не для классных спецов, которыми должны быть члены команды. Тем более, что "все это команда видела много раз еще на базе". Они совсем глупые и ничего не помнят?
"Через час зонд подтвердил полное отсутствие мыслящих существ". Было бы чрезвычайно интересно познакомиться с признаками, определяющими "мыслящее существо". Они, наверняка, очень простые, если даже зонд-автомат с ними управляется.
Несколько по-детски описаны герои, их переживания и мысли. Мне кажется, не так должны вести себя "космические волки". Например, "Здесь, по большому счету, спрятаться было негде – кустарника нет, деревья тонкие и поэтому лес хорошо просматривается". У меня первая возникшая мысль – что говорит кто-то из растений. А герои даже такого элементарного предположения не сделали...
Сама идея очень неплоха, я бы даже сказал – весьма актуальна, хотя и эксплуатировалась уже многократно.
Strannik : Хотел больше. но герои просто не прописаны. Хотя сама идея неплоха.
IvanDark : Не... я так не играю. Хочу проехать по стилистике. Как только дело приняло приземленный оборот – стало все хорошо. Почти. Хотя несколько диалогов – скажем прямо, смутили.
Выход на орбиту, простите, надо тренироваться. Минус однозначно, много есть приемов написания. От научно-фантастических до простых – быстро-описательных.
Хммм... идея... ну, да – было, впрочем автор мог и не знать. Впрочем... мы тоже многого не знаем. Посему отринем. Идею не трогал. Стилистика очень "накомканная" в начале.
Chunya : Да-а-а, возможно, есть люди, способные увидеть то, что не совсем видно большинству окружающих. Но, как мне кажется, слегка не по теме.
Smoky : Возможно, Дракон и прав по поводу "тупости" команды, что ей надо все повторять. Но мне не показалось это удивительным – такое распространено и у нас на бренной, так сказать: спецназу (и прочим службам) все разжевывают по сотне раз, чтобы до автоматизма.
Простота образов – да, герои, вообще, по сути не прописаны. А надо ли? У меня сложилось такое впечатление, что автору было все равно, кто встретится с... ммм... коллективным разумом тех, кого мы, на самом деле не замечаем. Ведь именно наш дорогой Маг всегда борется за равенство существ (рас – простите, Дракон, я сама запуталась, как там правильно). Так что же Вам не понравилось? Как раз вещица-то для Вас – это вечное, необоснованное человеческое превосходство привело к таким глобальным последствиям. Полный идиотизм ситуации для человека-себя-любимого.
Мне понравилась идея. Написано лаконично и забавно. Тема прописана и не прямолинейна. Возможно, немного простовато.
Лотадан : Вот странно, я так мало читаю фантастики, а все равно очень часто возникает чувство, что это уже где-то было. Рассказик написан не плохо. В некоторых местах даже красиво, но вот на счет этого разума не совсем понятно. В начале я предполагал, что речь идет о лесе, но потом появились муравьи. И получается, что речь уже идет о самой жизни, некой живой субстанции, в которую человек почему-то не входит. Странно это все.
Тень : Мнение судьи : Читая выпад, так и не смог отделаться от впечатления, что читаю фантастику 80-х. Не лучшие ее образцы. Но и не худшие. Серединка на половинку. Весь антураж соблюден. Вернулся в подростковый возраст... Согласен с мнениями, высказанными в зале для голосования, о схематичности Выпада.
Мнение судьи – при данной стилистике было необходимо что-то более "ударное". Трудно сказать, что. Следов внутри Выпад практически не оставляет. Вердикт: Стандартно. Справедливо.

Критик Ордена, Dalahan Dalyet : Нет, ну чисто женская философия! Сначала, паразитом странствуя по Космосу, облюбовать себе прелестную планетку. Затем втихаря обосноваться. Подчинить все и вся на ней (даже муравьев) своей воли. А потом еще и обругать непрошеных гостей (на горбу которых, к слову сказать, ОНО на эту планетку, собственно, и попало), что мол: "Грязь заносите! Топчите! Перегаром дышите!".
Фантастика!!!

Еще одно дежурство.
II место

Человек стоял на крыше и смотрел вниз. Там, под его ногами было триста метров полета птиц, триста метров крика самоубийцы, триста метров мыслей, которые успеют прийти в голову, если все-таки шагнуть... Человек смотрел вниз, видел, как тают огни, как серые тени ложатся на асфальт, и чувствовал приближение утра. Он старался не думать о пропасти под ногами, он вспоминал свою жизнь...

Человек поднимался по лестнице, он очень спешил. Он не заметил кота, сидящего под лестницей и поедающего селедочную голову. Кот, радующийся находке и хронической лени уборщиц, увлеченно жевал, понимая, что у него есть еще минут десять-пятнадцать. На его счастье, люди, работающие в одном из офисов здания, не стали покупать селедочное филе в лотке, а купили отменную бочковой засолки рыбинку, от которой и досталась ему голова. Пролет, еще один пролет, запоздалая мысль, что вполне можно было воспользоваться лифтом и крыша.

Человек стоял и вспоминал события своей жизни: роли, которые пробовал играть – их было удручающе много; работа, которой было больше, чем может справиться одна человеческая единица (именно так называл сотрудников его начальник); женщин, которых появлялись в его жизни с постоянной периодичностью, но ни одна, ну, почти ни одна, надолго не задержалась. Впрочем, была когда-то работа, хотя нет не работа, а Дело Всей Жизни (именно так – все с большой буквы), которая не оставляла его равнодушным. И момент, когда заниматься ей стало невозможным, стал стартовой площадкой для похода на крышу.

Была, кстати, и женщина, которая почти погасила его тоску по несбывшемуся, которая сумела понять одиночество и грусть, которая ответила любовью на привязанность. Во всяком случае, человек был уверен, что у него была к ней именно привязанность, а пугающие его мысли о ней, переживания за нее и абсолютно, с его точки зрения, нерациональные мысли о том, что она для него больше чем "просто так", прогонял с настойчивостью, достойной лучшего применения.

Воспоминания жили своей жизнью, и это раздражало человека. Он хотел пожалеть себя, а мучился чувством вины перед лучшим другом, которого обидел. Людям свойственно больнее всего ранить именно близких. С ними проще – точно известно куда надо пнуть, чтобы при минимуме затрат получить максимальный эффект. И человек решил, что, обидев друга, избавит того от лишних переживаний.

Кот пришел бесшумно, его не звали, но он, как все его соплеменники почувствовал, что еще одна глупая человеческая особь нуждается в кошачьей мудрости и участии. Кот посмотрел на человека, посмотрел вниз с крыши небоскреба и снова на человека. Кот видел, нет, ЗНАЛ, что этот человек не любит его собратьев, что от него исходит опасность, и что эта опасность вот-вот материализуется. В лучшем случае это просто будет пинок, в худшем последние триста метров вниз. Самый длинный прыжок в жизни вполне тертого жизнью помойного кота.

Кот уселся и, поразмыслив, обратился к человеку: "Не лучшая идея в жизни – стоять как пень и смотреть вниз, словно собираешься стать одним из придурков, благодаря которым число "пробок" в нашем городе увеличивается каждое утро, т.к. пока их отскребают с асфальта, всем приходится обходить и объезжать это место. Ты уже четвертый за неделю на этой крыше. Отвратительно. И что вас сюда тянет? Правда, предпоследний готовился здесь долго медитировать, так что от него хотя бы остался бутерброд с колбасой. Но у тебя-то нет бутерброда? Так что давай, уходи отсюда. Хотя, ты вполне мог бы сходить за колбасой, лифт починили на позапрошлой неделе, и вернуться. Я думаю, что мы нашли бы тему для разговора".

Человек вздрогнул и начал осматриваться, он не понял, откуда звучит голос. Голос звучал у него в голове, но человек не верил в телепатию, в сказки, вообще ни во что не верил. Он увидел кота и пошел к нему. Человеку очень надо было выместить на ком-то свою боль, свой страх перед последним шагом. Он решил, что пнет кота, а может быть отправит в последний путь, ведь кто их считает, этих самых городских котов?

Кот смотрел человеку в глаза все то время пока тот шел и человек вдруг замер, он снова услышал кота: "Ну, давай, давай... не медли, чего же ты остановился? Что случилось у тебя, Человек? Почему в твоих глазах такая тоска и ненависть? Тебя бросила твоя кошка? Умерли котята? У нас, котов, с этим значительно проще – у нас нет семьи в вашем понимании. Это не означает, что мы одиноки, но постоянных привязанностей не заводим.. Вам сложнее... но, нет, тебя гложет не это. Ты хочешь меня ударить или убить? Ты вполне можешь это сделать, но, может быть, ты сначала скажешь, что произошло? Мне будет значительно проще, если я буду знать, что сдох не просто так.

Тысячелетиями мы, кошки, помогали людям, утешали вас и лечили ваши болезни. Во мне живет память поколений и ушедших, я пришел исполнить свой долг, попытаться понять и помочь тебе, но, если ты будешь молчать, то сильно осложнишь мне задачу. Пойми, глупая бесхвостая человеческая кошка, жизнь – это просто большой прыжок над пропастью и никто, абсолютно никто не долетал еще благополучно до противоположного края.

Вам, людям, кажется, что проблемы, безусловно, именно ваши личные проблемы – это самое важное, но что это перед течением жизни? Ты сейчас ударишь меня, потом закончишь свои дурацкие и никому, кроме тебя, ненужные воспоминания и шагнешь, как говорят в авиации, в самый крайний раз. Удивлен, откуда я про это знаю? Моя кошка-мать жила в аэропорту. Чего только не наслушалась. Правда было вполне сытно, и комнатенка была вполне теплой. Я заходил туда на прошлой неделе, и тебя там видел. Ты снова приезжал посмотреть на самолеты...

Никак не можешь успокоиться, что здоровье летать не позволяет? Никогда не понимал, что вы находите в том, чтобы залезать в железных ворон и куда-то лететь. По-моему более глупого занятия не придумать. Ты тоскуешь по небу, тоскуешь так сильно, что послал лучшего Друга, который пытался отвлечь тебя. Мне рассказал об этом коллега с соседней крыши. Ты же работаешь в том здании, верно? Ты нашел свою Женщину, но потерял ее, т.к. она была слишком приземленной. Ты ведь именно так сформулировал ей причину вашего расставания? Не удивляйся, мы способны читать мысли людей, стоящих на краю. Чего ты ищешь, Человек? Скажи, я смогу понять".

Человек смотрел в холодные зеркала кошачьих глаз, смотрел в бездонные раскосые глазищи. Ему показалось, что он смотрит в глаза Вечности... Бесконечность пряталась в глазах кота, живущего на крыше Дома Самоубийц. Человек знал, как называют это здание во всех сводках новостей, и считал безумно пошлым кидаться вниз именно с этой крыши, но что-то заставило его прийти сюда, когда принял решение о последнем полете. Он хотел вернуться в небо, пусть на несколько мгновений, пусть даже полет будет вниз, пусть ночь после этого не будет уже иметь конца.

А кот надеялся, что сможет спасти еще одно глупое человеческое существо. И кот снова заговорил: "Послушай. Ты еще можешь вернуть ЕЕ. Ты еще можешь помириться с Другом. Вернись". И Человек ответил, понимая, как глупо выглядит, разговаривая с бездомным Котом, который пришел к нему, когда почувствовал, что Человеку плохо: "Ты знаешь, что чувствуешь, когда летишь? Какая Женщина сможет заменить тебе небо? Какой Друг сможет понять твои переживания, когда Дело, ради которого ты жил, вдруг оказалось не твоим? Ты можешь это понять? Ты можешь понять, что боль от этой потери не залить, хотя ты напиваешься, чтобы хотя бы ненадолго забыться. Что для тебя слово "летать"? для меня это то, ради чего я жил и дышал.

Да, мне было с Ней легко, я сумел почти забыть, мне стало почти не больно вспоминать, и я даже стал шутить на тему несостоявшейся мечты, которая была реальностью. Но я испугался, что слишком сильно привязался к ней" Кот задумался, он искал, что ответить, и не мог сформулировать. Он видел многих, кто приходил сюда, не выдержав полета над бездонной пропастью жизни, кто пытался упасть на дно городской пропасти. Видел, к чему приводит крушение человеческих надежд, как ранимы эти существа и задумывался, что работа ему выпала непростая...

Хуже только у его приятеля, который жил на железнодорожной станции. Здесь, на крыше, люди всегда останавливались, и шанс спасти был очень большим. Там решение принималось одномоментно, словно именно этот поезд был последним. Впрочем, как по-черному шутил коллега, для решивших покончить с собой он таковым и являлся. Кот потянулся, выгнув спину, и уселся снова. Он прислушался к своему внутреннему голосу, вспомнил других посетителей крыши, посмотрел на Человека еще раз и вдруг мысли в его голове начали складываться в ясную картину.

Он знал, что сказать именно этому Человеку. Он понял его боль и тоску, и почти не сомневался, что в этот раз все закончится хорошо. Ведь самое главное, что видел кот – это, что на лице у Человека нет отпечатка полной безысходности. Отпущенное ему время не истрачено еще и до половины. У тех, кому пора, впрочем, это кот чувствовал задолго до того, как они подходили к зданию, была какая-то отрешенность на лицах. Здесь и в помине этого не было.

Кот снова заговорил: "Послушай, ты же всегда был хорошим другом, люди тянулись к тебе, и ты всегда мог искренне попытаться понять других. Ты мог выслушать так, что собеседник чувствовал, что тебе не все равно, что ты принял его переживания как свои и твои знакомые были благодарны тебе. Я чувствую такие вещи и могу сказать, что дар понимания таких же, как ты – редкость. Пойми, ты рожден для того, чтобы дарить счастье людям. Ты не смог дарить им радость полета, подари радость понимания. Никто, кроме тебя не сможет помочь таким же, как ты. Кто поможет твоим друзьям? Они привыкли обращаться к тебе. Нет большей драгоценности в вашем человеческом мире, чем искренние отношения и возможность доверять. Я не всегда могу... к сожалению....

Надо быть человеком, чтобы удержать ему подобных от последнего прыжка, от желания его совершить. Ты, и только ты, сможешь это сделать. Да, жизнь проверила тебя на прочность, но Она ждет тебя, Друг простит тебе все, так как только друзья и способны простить. Ты подаришь ей любовь, почти такую же, как твоя любовь к небу. Вы вместе полетите на восход и там увидите солнце и небесный прибой, который бьет в берега солнца. Ведь без тебя Она не сможет жить. Она пришла в этот мир к тебе. Она не может дышать без тебя и придет на эту крышу, если я не смогу убедить тебя вернуться. И мне нечего будет ей сказать, т.к. ЕЕ предназначение – любить тебя, а это будет невозможно, а, значит, жизнь ее бессмысленна. Я не смогу удержать ее от последнего шага, да и пытаться не буду.

Мы, Служители крыш городских небоскребов, всегда знаем, кого надо удерживать, а кому просто вышел срок. К ним мы не приходим, хотя каждый Последний Шаг болью отзывается в нас. Мы живем для того, чтобы разговаривать и спасать тебе подобных, чье время не вышло... Для этого мы приходим в этот мир. И потому, когда мы рождаемся, люди чувствуя наше предназначение, не убивают нас, а позволяют вырасти. Мы спасаем их от самого страшного одиночества, от Последнего Одиночества. И сохраняем жизнь лучшим из вас. Мы сопровождаем вас по жизни и все о вас знаем, ибо наблюдаем за вами. В нас живет память ушедших, в нас живут воспоминания миллионов людей и кошек.

Мы знаем ответы почти на все вопросы. И я говорю тебе, что ты должен вернуться, впереди у тебя долгая жизнь, ты сможешь прийти сюда с Ней, чтобы полюбоваться восходом или закатом, но тебе рано совершать твой последний полет. Смотри, Человек, на небе гаснут последние звезды, а ты все еще тут. Иди и Она откроет тебе дверь, иди и Она простит тебе все, иди и Она отдаст тебе все свои мечты и желания, иди Человек..."

Человек посмотрел коту прямо в глаза, а потом спросил: "Как тебя зовут?" Кот ответил: "Мое имя тебе ничего не скажет. Ты вряд ли ждешь ответа в принципе, просто пытаешься убедить себя, что не сошел с ума" Человеку стало не по себе, он оглянулся, боясь, что кто-нибудь увидит, как он разговаривает с бездомным котом. Слова Кота разбудили в его душе то, что он пытался уничтожить. Он оглянулся, удивившись, что действительно ночь уже заканчивается.

Человек помолчал и продолжил разговор: "Да, ты прав, мне кажется, что я схожу с ума, но меня так давно никто не пытался понять. Ты сказал то, что я хотел услышать и боялся. Я люблю ЕЕ. Скажи мне, Кот-Без-Имени, много ли вас? Смогу ли я искупить свою вину перед лучшим Другом? Я обидел его, думая, что больше не увижу его, я был жесток. Я сказал ему страшные вещи, чтобы ему было не так больно, когда он услышит о моей смерти. И сейчас меня мучает совесть. Правда ли есть небесный прибой? Я слышал о нем, но никогда не доводилось видеть. Правду ли ты сказал, что Она все еще ждет меня? Скажи мне все как есть, я прошу тебя. Я был неправ по отношению к твоим собратьям, но я исправлюсь. Смотри, Кот-Без-Имени, восходит солнце, и я жду твой ответ"

Кот еще раз потянулся, и ответил: "Да, Человек, я сказал тебе правду. А нас... хм...нас много. С тех пор как люди стали строить эти кошмарные коробки высотой с Эверест, работы у нас прибавилось, ну и нас стало больше. Должен же кто-то помогать вам. Вас испортила городская суета, вы перестали чувствовать дыхание жизни. Хотя работенка довольно хлопотная, скажу я тебе. Все больше тебе подобных штурмуют городские крыши, как будто думают, что – это единственный выход. Да еще и не все слушать соглашаются. Я лично три раза отсюда летал, но у нас все-таки девять жизней, так что еще шесть в запасе, хотя неприятно – жуть просто.

Впрочем, есть и своя прелесть в такой крыше. Ведь именно с нами разговаривают ночами звезды, и именно в наших глазах прячется днем Млечный Путь. Мы смотрим в глаза Вселенной всю свою земную жизнь. А потом уходим... Куда? Это – Великая Кошачья Тайна. Я ответил на твои вопросы?" Человек помолчал, потом вздохнул и пошел к лестнице, ведущей с крыши, а кот остался сидеть и смотреть в небо. Его дежурство закончилось, на смену заступал рыжий с белыми пятнами молодой коллега...

***

Человек стоял на крыше и смотрел вниз. Там, под его ногами было триста метров полета птиц, триста метров крика самоубийцы, триста метров мыслей, которые успеют прийти в голову, если все-таки шагнуть... Человек смотрел вниз, видел, как тают огни, как серые тени ложатся на асфальт, и чувствовал приближение утра. Он старался не думать о пропасти под ногами, он вспоминал свою жизнь. А потом сделал шаг...

© Chunya. Apr 23 2008

Рецензии к "Еще одному дежурству"

Дракон Рассвета : Тема суицида глубоко противна моему восприятию жизни но, тем не менее... Снизил за несколько конспективное изложение. И дело тут не столько в объеме, сколько... в образности, наверное. Описать радугу терминами физики можно, но мне больше по душе поэтические описания.
Strannik : Снижено исключительно за депрессивность. Кот так замечательно прописан, так старался, и – провал.
IvanDark : Это вполне мог быть шаг назад – не в пропасть. Каждый сам решает...
Есть мелкие косяки – но! Это как без соли. Сам писал такие штуки, только в несколько раз короче...
Chunya : Тоскливо как-то.
Smoky : Как-то удручающе-печально... Еще одно тупиковое произведение. Сколько усилий Кота, а результат – нулевой. Или герою это все пригрезилось? Но если даже и пригрезилось – не все ли равно, откуда в его голове появились позитивные мысли ?! Ими надо было воспользоваться, а не...
Само произведение читается легко и тоже затягивает, конец не кажется однозначным. До последнего абзаца читатель надеется, но... надеется зря – автору показалось, что спустить героя с крыши – это самое правильное. Нет, я не понимаю, зачем. Возможно, потом автор объяснит свою позицию.
Оценить тяжело. Тема выдержана, но грустно, грустно и еще раз грустно. Бесполезны усилия "дежурного", который сам отметил не безнадежность конкретного случая. Тогда смысл его дежурства не ясен в принципе, что подрывает всю идею произведения.
Лотадан : А мне понравился этот выпад. Правда автор увлекся кошками и не до конца раскрыл человека. Я дал бы меньше баллов, если бы не кот. Он просто прелесть.
Тень : Мнение судьи : Оценить тяжело. Тема суицида сама по себе очень благодатная с одной стороны, должна быть с другой стороны "доверительной". И здесь я согласен со всеми упомянутыми минусами – излишняя конспективность изложения. Я так и не смог поверить, почувствовать, приходилось заставлять себя соглашаться с тем, что читаешь, хотя это, может быть, только моя проблема. И слишком много кота и мало человека. Но с другой стороны Кот – это идея. И очень неплохая. Качество текста среднее.
Вердикт: достойно чуть-чуть меньшего.

Критик Ордена, Dalahan Dalyet : Ну-да. Ну-да. Ой, милые Дамы, ну и логика у Вас! Один мужик-кот от нечего делать спасает другого мужика-человека от суицида. И все для чего???.. Нет. Не для того, что бы потом с ним выпить или в карты поиграть. Для того, что бы он к своей Даме вернулся.. Вау-вау-вау.. Которая ждет его с борщем и "теплыми" критическими замечаниями: "Ты где шлялся, Скотина! Уже с крыш тебя снимать приходиться! Да, еще кому – котам бездомным! Дожились!!!"
Умереть – и то спокойно (без "психоанализа") не дают... Ужас!!!

Белая лебедь.
II место

Пропасть (перм. сиб.) – еловая чаша, трущоба, непроходимый лес.

Голова Демьяныча с глухим стуков опустилась на стол. От удара он, видимо, слегка протрезвел, выпрямился и посмотрел на нас одним глазом. Глаз сверкнул.
– Ну, что, туристы, – последнее слово он смачно процедил сквозь зубы, от чего по коже побежали мурашки, – выпьем по одной? И я вам расскажу такую... ик! правди-и-ивую историю... – палец Демьяныча неуверенно поднялся над столом и слегка заколебался.
– А, давай! – бодро отозвался Федор, разливая из большой бутыли мутноватую жидкость по граненым стаканам. – Чем больше выпьет – тем быстрее заснет, – шепнул он нам на ухо и подмигнул.

"Ага! А мы, значит, стойкие оловянные солдатики. После того, как эта жижа войдет в нас, мы отрубимся быстрее, чем Демьяныч икнет во второй раз!.." – Я с тоской оглянулся на свой любимый спальник и с сомнением посмотрел на муть в своей руке. Как же мне этого не хотелось, если бы кто только знал.
– Эээх! – Демьяныч со всего маху поставил стакан на стол и потянулся за соленым огурцом. Стакан выдержал такое обращение, даже не звякнув, видимо, был закален в регулярных боях с действительностью.

Я зажмурился и одним махом залил в себя содержимое, о крепости которого даже не хотелось думать. Внутри все полыхнуло огнем; ни вдохнуть, ни выдохнуть, как ни пытайся – воздух не проходит; глаза полезли из орбит, и мне стоило большого труда вернуть их обратно. Процессы в организме происходили быстро, и к тому времени, как я снова мог дышать, мир вокруг значительно преобразился.
Мрачная, закопченная сторожка лесника казалась теперь опрятнее и светлее, за столом сидел бодрый старичок в красной рубахе и смотрел на нас в оба глаза. Я моргнул – ничего не изменилось. Старик казался совершенно трезвым, словно не поглощал эту муть одну за одной. "И, кажется, он был в серой рубахе", – мысль стукнулась о черепную коробку и тут же разбилась.

– Ну, так вот, – начал лесник, – Когда мой дед был еще молод, в здешней пропасти завелась одна лебедь.
– И-хде, не понял?.. – промямлил Федор.
– В пропасти.
– В какой пропасти? Мы никакой пропасти не видели, – парень мотнул головой, да так, что чуть не слетел с лавки.
– Дык... – усмехнулся лесник, – пропасть – вона, ежели от тропы в любую сторону на сотню шагов отойти, то в нее и попадешь. Пропастью здеся непроходимый лес называют.
– Аааа... – протянул Федор, – па-нят-на...
– Завелась тут, значится, в пропасти, на Чудном озере, лебедь белая. Откуда она такая прилетела – не известно. Да только не лебедь это была, а чародейка, волшебница, значит, что белой птицей оборачивалась, да парней молодых заманивала. Не со зла, вроде. Поговаривали, что она себе суженного искала. Да только не каждый ей в мужья-то и годился, избранного ждала – нежного, ласкового, покладистого, чтобы душу ее лебединую понимал, да танцевать с нею научился. По-особому – по-лебединому.
– Ну, дела... – хмыкнул Ромка, – Прям сказки на ночь.

– Сказки, не сказки, да только парней тогда не мало в округе пропало, – развел руками Демьяныч, – Даже деда моего она окрутила! Красивая девка была, глаза горят, стан гибкий, а танцевала – страсть! Дед мой говорил потом, что не сгодился ей – танцевать не умел, как ей надобно было. Вот она его и прогнала.
– А че ж другие пропали?
– Дык... – Демьяныч прищурился, – танцы-то не простые были, по воде.
– По воде!?
– Ага, а ты думал! – по сторожке разнесся хохот лесника, и от его смеха на душе стало как-то неуютно, – А Чудное озеро глубокое, вода в нем прозрачная, как девичья слеза. Ты попробуй сам по такой воде спляши!
– А как же они?.
– А так! – усмехнулся Демьяныч, – Она же чародейка, могла что угодно сотворить – и по воде запляшешь. Но, ежели ей танцор не понравится, она на него рукой махнет и чары снимет. А уж где это случится – около берега аль на середине – это уж как повезет. Вот парни и тонули один за одним.
– А чего дальше было?

– Да, ничего, пропала она. Несколько лет поискала себе мужа, да, видать, не нашла и улетела в другое место. Потом за этим озером стали замечать, что по ночам оно светится, словно Луна в нем утонула, а вода чудотворной силой налилась. Вот с тех пор его Чудным-то и кличут. Все болячки лечит, сил прибавляет, а еще способности дает особые – кто потом песни придумывает, у кого голос певчий прорезается, кто стихами разговаривать начинает. Чудное, одним словом.
– М-да... – протянул Федор, – Вот бы Ромке с той лебедью сплясать, он же у нас мастер. Мужики, может, заглянем завтра для улучшения талантов?
– Может... – ответил я, наконец-то, двигаясь к спальнику, – Ты это... Федь, Ромку в спальник закатай. А то он, давно дрыхнет за столом, – проговорил я и моментально отключился.

Утро наступило прекрасное против всех моих ожиданий. Голова совершенно не болела, и тело, казалось, было наполнено силой и гибкость. Позавтракав, мы взяли свои вещи и вышли из дома. Лесник нас провожал.
– Слушай, Демьяныч, а где это озеро?
– Недалеко, по тропе когда пойдете, упретесь в развилку с деревом, его еще дьявольским кличут, потому что на трезубец оно похоже. От дерева того две тропы в разные стороны уходют. Если отсюда на восток пойдете – придете к Чудному озеру, ежели на запад, то километров двадцать протопаете и в деревню выйдете. Вы по сторонам света ориентируетесь?
– Сейчас сориентируемся, – я достал компас, – так, посмотрим... Значит, если нам в деревню, то идти по левой тропе.
– Ага, – засмеялся Демьяныч, сверкая одним глазом – второй он почему-то опять прищурил, – Вот, возьмите еды на дорогу, – он протянул увесистый мешок.
– Да зачем так много?
– В дороге всяко случается. Ну, бывайте, сынки.

Солнце поднималось выше, лес по краям тропинки уже не казался мрачным, хотя вполне соответствовал местному названию "пропасть" – буквально за вторым-третьим деревом стволы сливались в единую стену. Мы протопали час, может, полтора, когда перед нами из-под земли выросло то самое дерево.
Перед ним тропа разделялась на две части, окружая ствол в виде небольшого замкнутого круга, и далее разбегалась в разные стороны. Необычное дерево, мне даже не удалось определить его породу. Большой ровный ствол без единой ветки уходил метров на пять в высоту, а затем разделялся на три части, точно трезубец. Растительности на нем почти не было – так, одинокие листочки.
– И куда пойдем? – поинтересовался Федор.
– Так, Демьяныч сказал, что нам надо идти по левой тропе.

Мы шли по тропинке, разглядывать было нечего, никаких красот и пейзажей. Часа через три впереди показался просвет, мы ускорили шаг и... вышли на поляну, залитую солнцем и усыпанную цветами – ровный ковер разнообразных соцветий и оттенков, который подходил прямо к воде, украшенной кувшинками, а сам берег был окружен камышом. По небольшому озеру плавало несколько белых лебедей. "Вот, где картины надо писать", – подумалось мне.

Мы молча разглядывали окрестности, несколько ошеломленные после сплошного мрачного елового леса.
– Привет, – раздался над ухом приятный голосок. Мы повернулись.
Перед нами стояла невысокая девушка, лет восемнадцати, в белом ситцевом платье в мелкий цветочек, которое сочеталось с благоухающей поляной. Светлые, почти белесые, волосы спадали ниже талии, а большие синие глаза светились чистотой и открытостью.
– Привет, – подал голос Федор.
– А что вы тут делаете? – спросила она.
– В деревню шли.
– Ааа, понятно, – она улыбнулась.
– А Вы что тут делаете?
– Я здесь живу, – ответила девушка и пошла к берегу.

– Ну, что мужики, – Федор повернулся к нам, – в деревню, похоже, мы до заката не успеем. Есть два варианта: вернуться к дереву и пройти еще до неизвестного нам привала или остановиться здесь на день и ночлег. Еды Демьяныч дня на три дал, место красивое, да и девушки есть, – он толкнул меня в бок и подмигнул.
– Что скажешь, Ром?
– А я что, самый немощный? Еще одну ночь в лесу не переживу? – нахмурился парень.
– Не заводись, мы мнение всех спрашиваем.
– Решили, значит, остаемся, – Роман скинул рюкзак и принялся за палатку.
– Вот это дело! Сейчас отдохнем в такой красоте, искупаемся... с такой красотой... – засмеялся Федор.

Мы удобно устроились недалеко от берега. Когда чай закипел, Федор подошел к девушке, сидевшей неподалеку, и пригласил с нами пообедать.
– Давайте познакомимся. Это – Роман, это – Евгений, а я – Федор. А как зовут Вас?
– Я – Поля.
– Полина, значит. Прекрасно, прошу Вас, Полина, отведать, как говорится, что нам Демьяныч послал. – Поля улыбнулась и взяла кусочек оленины.

День постепенно клонился к вечеру, а Федор все пытался найти подходы к этой немногословной и славной девушке.
– А почему у вас Роман все время молчит? – вдруг поинтересовалась Полина.
– Он у нас танцор, – усмехнулся Федор, – все пляшет, мы на природу его еле вытащили.
– Танцор? – в глазах девушки появился неподдельный интерес, – А что Вы танцуете?
– Он все танцует, – ответил за Романа Федор.
– Правда? Как интересно. А меня научите?
– Ну... – подал голос Ромка, – прямо здесь?
– Да! Здесь же так красиво – самое прекрасное место для танцев!
– Ну, не знаю... Трава... и кочки...
– Да Вы не волнуйтесь, у Вас обязательно получится! – Полина встала и протянула руки парню.
– Если Вы так хотите... – нехотя отозвался тот и поднялся с места, – только я не уверен...
– Нет-нет, – защебетала Полина, – Все будет хорошо, я способная ученица, – и, положив свои руки ему на плечи, она стала покачиваться в такт неслышной музыке, ожидая, когда ее партнер возьмет на себя права ведущего.

– Во, дела... – разочаровано протянул Федор, – тихий-тихий, а девушку увел. Слушай, Жека, я вот только никак не пойму, как мы тут оказались? Ведь это Чудное озеро.
– Демьяныч сказал, что нам на запад надо от его сторожки, и получалось, что это левая тропа.
Федор взял палочку и стал чертить на земле возле костра сторожку, тропинку и развилку. Посмотрев на свой рисунок, он покачал головой.
– Вот, и никак не получается, что это тропинка к деревне. Либо дед напутал, либо...
– М-да... а если не напутал?.. – я продолжил тропинку так, что она стала оббегать сторожку, разворачиваясь относительно сторон света на сто восемьдесят градусов. Федор оценил мой рисунок, потом пририсовал разветвление и посмотрел на меня.
– Значит, запутал...
Мы помолчали.
– Может, не со зла? – подумал Федор вслух.
– Не со зла... – задумчиво протянул я, наблюдая за парой, вальсирующей на берегу в темноте и без музыки. – У них здорово получается.
– Странные... Пойдем лучше искупнемся. А то зря, что ли, нас Демьяныч запутал?
– Пойдем, – кивнул я, быстро скидывая одежду.

Утром меня разбудил голодный дятел, пристроившийся на ближайшем дереве и с остервенением долбивший его кору. Эхо завтрака разносилось по округе и, отражаясь от стены леса, возвращалось обратно. Я высунулся наружу, надеясь найти что-нибудь, дабы кинуть в птицу – в конце концов, на другой стороне озера его ждет завтрак не хуже. С зажмуренными глазами я пошарил рукой около палатки, нашел шишку, приоткрыл один глаз, чтобы прицелится и... забыл, зачем вылез.

Полина и Роман продолжали двигаться в танце, который теперь мало напоминал классический вальс, а был чем-то тягучим и необычным, словно одно целое изгибалось и кружилось вокруг себя же. Но если бы это было все... Я смотрел на них в оба глаза и не верил им обоим. Пара кружилась где-то по середине озера и не в воде, а именно над ней! Обретя дар речи, я полез обратно в палатку.
– Федь, проснись, они до сих пор танцуют.
– И чего? – не открывая глаз, завозился Федор. – В конец концов, они люди взрослые, могут танцевать хоть сутки напролет.
– Да проснись же ты! Они танцуют по воде! – я еще раз толкнул друга.
– Чего? Бредишь, что ли? Мы вроде вчера не пили...
– Вылези и сам посмотри, – рассердился я.
– Ладно, где там твои лебеди?.. – Федор недовольно расстегнул спальник и высунулся из палатки. Я продолжал сидеть внутри, но надолго моего терпения не хватило, и я присоединился к другу.

Пара продолжала танцевать, медленно приближаясь к берегу. Выйдя на него, ребята заметили наши удивленные лица. Смущенно улыбнувшись и не размыкая рук, они приблизились к палатке.
– Ну, да, мы не ложились, – лицо Романа светилось такой одухотворенностью и счастьем, что мы даже не нашлись, чем возразить.
– Не вопрос, мы же тебе не папочки, – первым вышел из оцепенения Федор, – пляшите на здоровье.
– Спасибо, ребята! – улыбнулся Ромка.
– Да не за что! Счастья вам.
Роман с Полиной звонко рассмеялись и, продолжая держаться за руки, побежали вокруг озера. Мы сидели на пороге палатки и молчали. Тишина становилась гнетущей.

– Ты думаешь о том же? – подал голос Федор.
– Нууу... – я не знал, что ответить.
– Значит, о том же.
– И что будем делать?
– Для начала позавтракаем, – деловитый Федор поднялся, натянул штаны и отправился к костру. Искупавшись в прохладном и чистом озере, я присоединился к нему.
– Ты бы тоже окунулся, Федь, а я пока тут все приготовлю.
– Нет уж, спасибо, Жека, – мотая головой, отозвался тот, – я хочу быть самим собой! Чур меня, чур! Кто-то же из нас должен остаться нормальным.
Я только усмехнулся в ответ, но как-то кривовато.

Мы позавтракали, так и не дождавшись Романа и Полину, вальсировавших теперь на противоположной стороне озера. На все наши призывы они отвечали "да-да!", но было ясно, что они нас даже не слушают.
– Что будем делать, Федь?
– Домой надо.
– Это понятно. И как?
– Собираемся и пошли отсюда поскорее, – Федор бросил наземь травинку, которую крутил в зубах и отправился собирать вещи.
– А Ромка?
– А что Ромка? Сейчас упакуемся, возьмем его под белы рученьки и пойдем в деревню.
Я скептически посмотрел на танцующих вдалеке. Внутри меня сидел червяк и точил сознание сомнениями.

Когда все вещи были уложены, мы сами пошли на противоположный берег озера, понимая, что Ромку не дозовемся.
– Ром, надо идти, – позвал я, когда мы подошли к танцующей паре. А в ответ тишина. – Ромка, – опять позвал я. И снова тишина, будто нас тут не стояло. Тогда Федор подошел к нашему другу вплотную, положил крепкие руки ему на плечи и резко развернул. Полина ойкнула, побледнела и отошла от нас подальше.
– Ромыч, – начал Федор ласково, но твердо, – Мы с Жекой все понимаем, но время идет, а нас ждет долгий пусть.
– Я не пойду, – спокойно ответил Роман.
– То есть как?!
– А вот так. Я остаюсь, – это было сказано очень тихо, но с такой решительностью, что Федор даже убрал руки с его плеч, – Вы идите, а я тут останусь.

Мы с Федором переглянулись. Ничего себе заявление! Оставить его одного в дремучем незнакомом лесу, даже не одного, а с какой-то полоумной чародейкой или, кто она там – гипнотизершей? И что мы родителям скажем, которые его на наше попечение из дома отпустили? Извините, Ваш сын решил жить в лесу с царевной-лебедь?!
Пока я все это переваривал, Роман развернулся к нам спиной и собрался, было, идти к своей подруге, но его остановил Федор, снова положив руку на плечо.
– Оставьте меня!!! – резко выкрикнул Роман и обернулся.
Мы опешили. Перед нами стояло существо в одежде нашего друга, ростом и отдельными линиями чем-то на него походившее. Но голова и общие очертания тела больше напоминали хищную птицу, с горящими бешеной яростью глазами и неприветливой маской, играющей мускулами на смутном подобии лица.

Видение длилось несколько секунд, после чего Роман снова стал самим собой, вот только глаза как-то странно поблескивали. Он улыбнулся нам и спокойно произнес:
– Вы не волнуйтесь, все будет хорошо, – повернулся и пошел к Полине.
Не успел он сделать и двух шагов, как опомнившийся Федор нанес ему удар по голове подвернувшейся под руку палкой. Тело Романа замерло и, обмякнув, опустилось на землю. Полина, закричала, как дикая птица, и бросилась от нас со всех ног, а с воды, издавая такие же звуки, в воздух поднялись белые лебеди. Еще долго услужливое эхо доносило до нас их стенания.

***

Я смотрел на старую замусоленную тетрадь, которая лежала передо мной на письменном столе. На ней красовался стикер с надписью "Белая лебедь". Я улыбнулся.
С тех пор прошло много лет. Федор болтался по миру в поисках новых данных для своего географического общества, но больше, думаю, в поисках приключений. Ромка после того похода слегка тронулся умом и все чаще проводил время в лечебницах. Поэтому наши встречи с каждым годом становились все реже и короче. А я... Да, я стал писателем.

Это был мой первый рассказ, который напечатали в журнале. Редактору он понравился, и его издали, практически не корректируя. Я погладил рукой выцветшие страницы. Да, с него все и началось. Ночи без сна за столом, позже за компьютером; издания, переиздания, тиражи, известность... Только кому она нужна, известность, если ты просто не можешь не писать?! А уж напечатают тебя или нет – все равно. Главное, сам процесс.

Я снова провел рукой по пухлой тетрадке и криво усмехнулся. А ведь тогда мне так и не хватило смелости признаться редактору, что рассказ имеет второе название – побоялся, что тот сразу откажет. Перелистав страницы, я открыл последнюю. На ней мелкими печатными буквами было написано "Белая лебедь или... Три шутки сатаны".

© Smoky. Apr 07-08 2008

Рецензии к "Белой лебеди"

Дракон Рассвета : Высший балл, чуть почистить опечаточки.
Strannik : Хотя жутковато, конечно.
IvanDark : Сказка ничего. Пусть и немного мимо. Однако. Излишнее увлечение описательностью.
Второй абзац. Где "про стакан". Выкинуть бы эти строки – стало бы лучше. Далее. Первое появление "Лебеди". Не, ну, так просто – "я тут живу". И где-то рядом присела, и сидела. И ребята на это никак не реагировали. И палкой по голове. И не вернулся назад. Не простите – слишком много моментов, "шитых белыми нитками". Если переработать – будет супер.
Chunya : А по-моему очень красивая вещь получилась. Правда слегка не в тему.
Smoky : М-да... что-то авторы у нас добрые-добрые пошли... Одного загнали в вечную пропасть меж мирами, другому белое чудище в перьях подсунули. Внутреннее чудище , хоть снаружи и красавица. А это пострашнее будет. Интересно, а лесник ей кем приходится по замыслу автора – внуком или пращуром?
Фух, даже не знаю, как и оценивать. Оторопь берет от вещи – мистика, она зачастую похлеще кровавых ужастиков. Вот так у нас, оказываются, рождаются великие писатели, а вовсе не от дара природы и большой начитанности. Сознавайтесь, авторы, кто в подобный поход ходил?!
Пропасть жизни, если честно, не очевидна, не бросается в глаза. Что под пропастью понимал автор, хотелось бы знать? Разницу между демоническо-волшебным и обыденно-земным считать пропастью форм жизни можно, но, на мой взгляд, слишком притянуто за уши. Разницу во взглядах и жизненных позициях героев-людей? Но тогда мы каждую секунду в это множество пропастей падаем, поскольку каждый наш шаг, каждое общение – это пропасть, мы все слишком разные.
А если посмотреть на эпиграф автора, то про чащу тут вообще два слова, хотя само действо происходит несомненно в ней. В общем и целом, мне кажется, что тема Ристалища в этом Выпаде не очевидна, хотя сама вещь занятная и притягивающая внимание.
Лотадан : Хорошая сказочка, если бы она оставалась сказочкой. Мне не понравилось поведение этих ребят на озере. Видя, что их друг танцует на воде со странной колдуньей, они почему-то почти не удивляются этому и думают только о том, как бы скорее забрать его домой. Логика хромает. Но...
Тень : Мнение судьи : Тяжелое ощущение оставляет произведение. Потому что в отличие от Края, где все "банально", присутствует темная интрига. Не все еще прозрачно, и мы видим только краешек пропасти жизни, а ее – пропасть. Вопреки высказанным мнениям – абсолютно адекватное поведение героев. И Она там живет, и "рвать" надо с места происшествия, а не удивляться. Нормальная реакция зрелых парней. Поудивляться и потом можно будет.
Вердикт: Достойно большего. Достойно быть лучшим.

Критик Ордена, Dalahan Dalyet : Нет, ну я просто "отдыхаю"! И это еще хотели назвать "Три шутки Сатаны". (Во всем опять виноваты мужчины!). Ой, мама дорогая! Колдунья, с поехавшей крышей, по чем зря мужиков в озере переводит (прошу заметить, абсолютно бесцельно!) вот уже сколько времени (там уже все дно костями застелено), а управу на нее никто найти не может!!!
Дайте мне ее телефончик – я с ней сам разберусь...

Пять минут.
III место

Надо мной белый потолок со слабо различимым сиреневым рисунком. Свет ровный, чуть желтоватый, струится из скрытых источников. Воздух свежий, чуть пахнет медом. Ровно щелкает метроном.
Я лежу на широкой кровати, парализованный. К моей наголо обритой голове прикреплены пластинки датчиков. Они биопластиковые, подстраивающиеся под пользователя, регулирующие степень надавливания и температуру, привычные. Не то, что старые металлические, из ферропласта с точками золотых контактов. Но сейчас мне кажется, что датчики холодны как лед. Правда и лед я видел только во время марсианского похода, когда ночью температура упала до минус пятнадцати, что для терраформированной и освещаемой искусственными солнцами планеты очень много.

Это называется "Трансформация". На самом деле она еще не началась, еще есть немного времени. Пять минут... Пять минут до того, как мое сознание будет выдернуто датчиками и в секунду переписано в память Потока, после чего могучие электроразряды превратят мое тело в пепел. Пять минут жизни.
Говорят, это безболезненная процедура (еще бы, все нервные окончания подавлены), а потом... Потом будет Поток. Бесконечное познание, чистые, незамутненные эмоции, мир информации и свободы. Почему же я так этого страшусь? Ведь я должен радоваться, ликовать. Ведь сейчас это не жизнь, а лишь подготовка к ней. Жизнь будет в Потоке. Бесконечная, полная радостей и новых открытий, знакомств и общения.

Идея Потока зародилась очень давно, в раннеатомную эпоху, когда первые, еще очень медленные и несовершенные компьютеры связывались в сети. Тогда много говорили о том, что рано или поздно возникнет кибернетический разум, который уничтожит человечество как вид. Не возник.
Прогресс информационных технологий, в конце концов, создал устройства, управляемые мыслью, а позже – подсознанием. Следующим шагом стал Поток. Тогда много говорили об опасностях, подстерегающих людей на этом пути, о том, что нельзя все отдавать на откуп машинам, о том, что человечество неизбежно деградирует, живя в иллюзорных мирах. Над ретроградами смеялись, но не мешали. Жизнь каждого была высшей ценностью. Давно канули в Лету времена, когда за несогласие с большинством лишали жизни, теперь у человечества было время, чтобы переубедить несогласных. Развитие биологии и медицины продлили среднюю продолжительность жизни до пятисот лет. Но Поток мог сделать ее бесконечной...

Исторические сведения, известные каждому, всплывали в памяти произвольно, безо всяких усилий с моей стороны. Все же, откуда этот страх перед Трансформацией? Я ведь не просто останусь собой, хотя и в другой материальной форме, я обрету новые возможности, к моим услугам будет вся мощь Потока, все знания его. Почему? Откуда?
Метроном щелкнул особенно громко, отметив очередную минуту. Странно, но этот звук вызвал у меня приступ почти животного ужаса. Не будь я парализован, руки бы сами сорвали с головы датчики, ноги бросили бы тело к двери... Кстати, а зачем перед процедурой парализуют? Тьфу, какой глупый вопрос! Разумеется, для того, чтобы не было никаких неприятных ощущений во время перезаписи сознания и с другой стороны, чтобы не генерировать паразитные сигналы. Были случаи, когда в Поток переписывали первых, что во время Трансформации происходили сбои, и уже переписанные ощущали странную раздвоенность.

Исследования показали, что этот "эффект постпамяти" вызван связью сознания и тела. Ведь сознание – продукт деятельности мозга, а тот в свою очередь работает за счет слабых электрических импульсов. Человеческое тело также генерирует слабый ток, который и привносит искажения. Потому следующим претендентам стали вводить особый состав, меняющий химизм тела и снижающий уровень естественного тока в теле, но, в качестве побочного эффекта, вызывающий паралич. И действительно, "эффектов постпамяти" больше не было зафиксировано.
Сухое щелканье метронома воскрешает в памяти тиканье старого-старого будильника в моей комнате. Как давно это было...

Мои родители всегда были противниками Потока. Нет, не в смысле полного отказа то кибертехнологий и информационных систем. Просто они считали, что "уходить в Поток" люди должны по собственному желанию, а не по результатам ментотестов Большой Машины. Я отчетливо помню тот день. Прозрачно-золотой, тронутый увяданием осени, но по-летнему теплый. С бегущими по синему небу паутинками облаков, ласковым теплом на солнце и зябкой прохладой в тени. С ало-золотыми деревьями в старом парке и синими горами вдалеке. Помню, как бегу по дорожке навстречу отцу и маме, как меня подхватывают сильные руки... А, вот лиц не помню. Силюсь вспомнить, и не могу.
В тот день в наш дом пришли чиновники "Службы Потока". Безукоризненно вежливые, подтянутые, мягко-настойчивые. Они поведали родителям, что у меня потрясающие ментопсихические показатели, и потому они настоятельно рекомендуют перевести меня в школу Потока для подготовки. Родители категорически отказались. Чиновники не настаивали. А на следующий день наш аэрокар столкнулся с тяжелым грузовозом. Родители погибли на месте, я оказался в больнице, потом – в интернате при школе Потока. Для меня началась совсем иная жизнь.

В школе Потока все было по-другому, чем в моей старой школе – веселье, игры на переменах и прочее не одобрялось. Впрочем, и перемен особо долгих не было. С утра до вечера учеба, впитывание информации, подготовка к Потоку. И постоянные рассказы о том, что нынешняя жизнь – лишь прелюдия к жизни настоящей. Именно тогда я услышал выражение – "Пропасть жизни". Так называлась книга. Старая, еще на бумаге, с когда-то оторванной и позже заботливо приклеенной обложкой, с обтрепанными и пожелтевшими страницами. Ее под большим секретом передавали друг другу некоторые ученики, в основном – старшеклассники. Они называли себя фрименами – свободными, на древнем наречии. Они выступали против Потока, против принудительного перемещения в него людей, говорили о том, что человечество остановилось в развитии. И готовились.

Я пришел к ним сам. Я вообще был одиночкой по характеру, а после смерти родителей вовсе замкнулся в себе. Но, узнав о фрименах, о том, кто они и против чего борются, я пришел к ним. Потому что уже тогда понимал – родители погибли не случайно. Аэрокар – очень надежная машина, сотни датчиков ежесекундно сканируют окружающее пространство на наличие препятствий. Если даже откажет часть их, остальные перераспределят между собой их рабочую зону.
Фримены приняли меня не сразу, долго проверяли, не донесу ли я на них. Я понимал, что так нужно – в школе строго следили за тем, чтобы ничего не отвлекало нас от "приобщения к знаниям Потока". Для этого самого "приобщения" кроме непосредственно уроков, в коридорах и комнатах школы были развешены экраны, на которых показывались огромные достижения и знания, созданные элементами Потока – так называли уже подключенных, повествовалось о безграничных возможностях познания и расширения разума во имя Жизни и Прогресса. Втолковывались преимущества "Трансформации". Именно потому, что многие безоговорочно верили в это, фримены так долго, почти год, проверяли меня.

От них я узнал, что Поток – отнюдь не такой идеал, как его представляют. Что многие здесь оказались после гибели родителей (в самой школе вопросы на подобную тему были не приняты). Что виртуальные миры не могут заменить реальной жизни, а бесконечная жизнь и познание – слишком высокая плата за разлуку с теми, кого любишь. Многого я тогда не понимал, но чувствовал – это правда. А потом появился Кэлор. Он был младше меня года на два. Смотрящий на мир широко раскрытыми глазами, доверчивый, тоскующий по родителям и плачущий по ночам. Я привел его к фрименам. Помню, как на него смотрел лидер фрименов Итан, и как он горько сказал вполголоса: "Идеальный кандидат на обработку. Поток его сломает".

Итан оказался прав – Кэлора "сломали" за два месяца. И "на ковре" у директора он рассказал все. Хотя, чего можно требовать от семилетнего пацана? Фрименов приговорили к принудительному подключению и назначили им самый низкий ранг в Потоке – Омега. Это значит – отсутствие доступа к большинству ресурсов, игнорирование всеми и вся, вечное несмываемое "клеймо" неполноценного. Фримены приняли наказание. Но все, как один говорили, что мне они промыли мозги, что заставляли меня верить им. Поэтому мое наказание ограничилось "снижением ранга до степени "Гамма" с возможностью последующего восстановления".
А за сутки до этого, меня позвал к себе Итан. Вообще я думаю – он заранее предполагал предательство, знал об этом. Он тогда сказал:
– Это скоро закончится. Вся надежда на тебя, Миран. На твою память.
Память у меня была действительно очень хорошая. Итан показал мне лист бумаги с несколькими строками, потом скомкал его.
– Запомнил?
Я кивнул.
– Ты должен будешь точно вспомнить их, когда окажешься там.

С тех пор прошло четыре года. Школу я закончил с рангом "Альфа" – высшим, который возможен. Оставшееся время до Трансформации я потратил на поиск информации. Удивительно, но в информационном мире подчас сложно найти нужное. Приходилось исхитряться. Кусочки головоломки складывались в общую картину, хотя не доставало многого. Но я уже понимал, что идея Потока, та, что была в начале, давно заменена другой. И я не позволял себе забыть те символы, что показал Итан. Придет время...

Метроном снова щелкнул громче обычного – одна минута. Всего одна минута жизни. Что ж, Итан был прав – время пришло. Секунды утекали в бесконечность, таяли. Страха не было. Было любопытство и готовность к действию. И за три секунды до начала я вдруг осознал простую мысль – Поток, это еще не все человечество. Это лишь его часть.
Вспыхнул ослепительный свет, распадаясь на сотни жгутов, формируя уходящий вдаль коридор. Я рванулся по нему. Свет скользил по жгутам, пульсируя, обгоняя меня. Вперед, вперед! И вот, наконец, светящаяся окружность гейта. И мягкий голос, звучащий со всех сторон:
– Элемент три-семь-ноль-ноль-девять тысяч Альфа, Поток приветствует тебя!

Значит – все. Я уже в Нем. Я – часть Потока. Теперь нужно вспомнить. Вспомнить те символы, которые показывал мне Итан. В память моих родителей. Во имя тех, чьи жизни были безжалостно нарушены. Во имя Человечества. Символы вспыхивали в моей памяти отчетливыми строгими линиями. Итан не сказал, что это за символы, но я понимал – это средство уничтожения Потока. Внезапно я замер. Жуткая догадка темным крылом коснулась меня. Если я уничтожу Поток – я погибну. И погибнут все те, кто находится в нем. Погибнут, сотрутся, перестанут существовать.

Большая машина с ее колоссальными банками памяти – лишь элемент Потока. Более крупный, чем я, но все же элемент. Сколько она сумеет сохранить сознаний – десять, сто, тысячу? Да и сумеет ли? Вряд ли. Основной массив данных Потока постоянно циркулирует по каналам связи. Если уничтожить их – сколько погибнет? Соразмерна ли такая плата за освобождение остальных? Способен ли я сделать это?
На одной чаше весов память и боль уже существующие, на другой те, что я могу принести. Что выбрать? Что выбрать?.. Я могу не торопиться – у меня впереди бесконечная жизнь. Целая прОпасть жизни. И чтобы перейти ее, я должен знать – имею ли я право дать жизни пропАсть...

Эпилог

Старое, огромное, умирающее багрово-красное солнце висело над горизонтом, прочерчивая огненную дорожку на поверхности тысячелетия назад замерзшего моря. Порывистый ветер нес колючий песок. На границе пустыни и моря стояли двое, глядя на вечный закат.
– Все-таки ты еще уверен, Миран?
– Да, Мастер.
– Несмотря на то, через что прошел...
Последняя фраза была явно риторическим вопросом.
Миран не ответил. Он вспоминал. Сколько же удивительного и пугающего он узнал за последние два планетарных цикла – в этом мире, Изначальном, как его называли, время уже давно измерялось циклами вращения планеты, которую когда-то называли Землей, вокруг своего умирающего светила.

Сначала это все казалось бредом – его привычный мир, мир Потока был такой же виртуальностью, как и сам Поток, только более высокого уровня. "Над" ним находился еще мир, еще... Сто тридцать три слоя виртуальности, созданной для тех миллиардов существ, которые не сумели понять и принять последствий Большого Зондажа Времени. А последствия эти были весьма плачевны – объективное Время Вселенной ускорилось в миллионы раз, правда почему-то это коснулось лишь процессов распада веществ и горения звезд. Миллиарды лет "разбегания" звезд сжались до десятков тысяч. Хорошо еще, энергоустановки работали на энергии вакуума, это давало надежду.
Те, кто не сумел принять этот факт – ушли в виртуальные миры, "сжав" субъективное время за счет гиперпьютеров. Нырнули в пропасть жизни, теперь-то Миран понимал истинный смысл этого выражения. Но оставались те, кто боролся, кто пытался восстановить разрушенное. Но их было крайне мало. Именно поэтому два планетарных цикла назад они начали проект, который предусматривал получение помощи от "спящих", как называли находящихся в виртуальности.

Но единственным положительным результатом оказался Миран, элемент три-семь-ноль-ноль-девять тысяч Альфа мира №127. И именно он предложил принципиально иную концепцию – не "булавочные уколы", а широкое внедрение информации об Изначальном мире в виртуальные миры. Мол, кто-то все равно откликнется. Этот проект получил широкую поддержку Совета Мастеров в основном из-за того, что в виртуальных мирах обитали многие специалисты по физике Времени, актуарные математики, эф-аналитики, словом, все те, кто нужны были здесь, для ликвидации самой большой катастрофы в истории человечества и Вселенной.

Двое, последний раз взглянув на закат, направились к небольшому аппарату обтекаемых очертаний. Спустя минуту он взмыл в небо и устремился на восток, где, если приглядеться, можно было увидеть высокий шпиль Хронозонда. В полете Миран думал о том, сколько же откликнется на призыв, сколько встанет плечом к плечу на борьбу со Временем. Сколько не испугается шагнуть дальше пропасти жизни...

© Strannik. Apr 18 2008

Рецензии к "Пяти минутам"

Дракон Рассвета : "Ведь сознание – продукт деятельности мозга". Широко распространенный ошибочный (возможно) стереотип. Доказательств этому нет. Я придерживаюсь прямо противоположной точки зрения. Отсюда – моё отношение ко всему рассказу в целом, поскольку именно на этом выстроен весь сюжет.
Strannik : Хорошая идея и реализация.
IvanDark : Хорошо, понравилось. Немножко скомкано в конце.
Chunya : Ну, что же, и такая трактовка имеет право на жизнь.
Smoky : А мне понравилось и даже очень! Вещь затягивает, и быстро понимаешь, что просто стремишься читать и читать дальше.
Легко, понятно, захватывающе. Идею я, правда, наблюдала недавно в Свитках и наших спорах про виртуальную жизнь, которую нам уготовило время по словам некоторых рыцарей. Но реализация отличная, придраться не к чему.
Лотадан : Очень понравилось начало. Эти рассуждения о жизни и страхе, но потом началась история про школу и так далее, стало скучно. Конец, если честно, не понял вообще.
Тень : Мнение судьи : Есть такое словосочетание – "читать запоем". Это как раз про "Пять минут". Понравилось. К огромному сожалению, концовка была чуть хуже, за что Судья несет непосредственную ответственность (автор попытался недостающее количество знаков ликвидировать второй идеей, а необходимость второй Идеи на этот текст не очевидна), но, несмотря на это, работа была продумана и реализована на высоком уровне.
Вердикт: Достойно большего. Достойно быть лучшим.

Критик Ордена, Dalahan Dalyet : Ох, уж эти (мы) мужчины! Так и хочется задать чисто "женский" вопрос: "Зачем вам (нам) все это надо? Куда вы (мы) все рветесь (-мся)? Космос, Поток (какой-то)! Все пытаетесь (-емся) какие-то глобальные проблемы решать. Мир от чего-то спасаем (сами придумываем от чего). Друг другу головы воротим из-за этого. А дома дети (вполне конкретные) голодные сидят! Утюг не работает! Стиральная машина течет! Жену в картинную галерею уже давно никто не водил! Но разве ж мужчин это интересует? Надо поднимать Человечество на борьбу (или не на борьбу) с Информационным (или еще каким) Потоком!
В общем: ВСЕ, КАК ОДИН! ДАЕШЬ! ЕСЛИ НЕ МЫ, ТО НИКОГДА!!! Пороть Вас (НАС) всех надо!!!"

Край мира.

День клонился к вечеру, и усталое солнце приближалось к горе Трамонто, чтобы уйти за ней в свое Царство Грез. Маленькая пичуга, мотавшаяся целый день за насекомыми, присела на скалистый уступ, который выдавался над небольшим, переливающимся разноцветными искрами водопадом. Она негромко пискнула, здороваясь, и скосила черную бусинку на сидевшего рядом человека.
Человек улыбнулся. Птичка кивнула головкой и защебетала в полный голос, выдавая необычные переливистые трели, которые, не смотря на малый размер певуньи, были слышны, наверное, даже солнцу.

О чем пела птичка? Это было понятно всем, даже человеку: день сложился нелегким, суетливым, но прекрасным в своей обыденной теплоте и радости жизни; пичуга наелась досыта и была вполне довольна собой и своими уже подросшими птенцами, которые вот-вот начнут самостоятельную жизнь. Все просто. Ничего нового человек не узнал от маленькой птицы с ярко-оранжевым брюшком, черными крыльями и зеленым гордым хохолком, которую все называли каноро.

Полностью отчитавшись о своем дне, каноро пискнула на прощанье и, вспорхнув, быстро исчезла в зарослях на противоположной стороне реки. Вода в реке была прозрачная и ледяная, купаться в ней могли лишь самые стойкие и мужественные, поскольку слабый человек не выдержит холода и его, безвольного и окоченевшего, унесет за Край. Все знали это, и все же каждый год находились безумцы, пытавшиеся доказать другим, что они способны выдержать испытание. Обычно, они не возвращались. Да, и как можно вернуться из-за Края?..

Йони – так звали человека – еще раз окинул взглядом окрестности. Он любил это тихое место, до которого ему приходилось добраться несколько часов, продираясь через густые заросли боярки. Но оно того стоило – сюда почти никто не забредал даже в поисках добычи, а, значит, он мог спокойно размышлять вплоть до самой поры звезд. Но не сегодня.
Сегодня великий день, праздник его народа – Большой Бамбук. Он проводится каждый год в конце жаркой терции, когда созревает урожай и наступает пора юношам стать мужчинами, девушкам – выбрать мужей, а старикам, что дожили до сих пор – прибавить еще одну насечку на своем и без того испещренном отметинами Камне Анно.

Большой Бамбук – самое яркое событие народа Сиело, которое проводится возле старинного и почитаемого всеми дерева. Как говорят старики, этот бамбук был посажен богами самым первым, от его корней произошли все растения, от листьев – животные, а из плодов боги сделали человека. Так говорят старики. Поэтому все самое важное, что происходит в Сиело, происходит возле Большого Бамбука. А что может быть важнее собранного урожая, ритуала возмужания и выбора девушками своих супругов?

Праздник всегда получается красочным, незабываемым событием. К нему готовятся заранее, соблюдая необходимые ритуалы, сочиняют новые песни, разучивают танцы, юноши тренируются, чтобы пройти испытания, которые для них приготовят Анзиани – старые и мудрые. Ритуалы каждый год новые, поэтому юноши никогда не знают, что их ждет.
Девушки на празднике должны преподнести своим избранникам венки цветущей
филы. С этим подарком мужчина может свататься к родителям девушки уже на следующий день, если они, конечно, не имеют ничего против выбора дочери, и если... Если венок будет благоухать так же, как и в ночь праздника. А поникший венок означает только одно – девушка сделала неправильный выбор и ей придется ждать следующего Большого Бамбука.

А потом, когда все устанут веселиться, Анзиани, окруженные молодыми, садятся в круг у священного бамбука и начинают рассказывать старинные легенды, поучительные истории, послания богов – все, что накопилось за долгие века существования народа Сиело, что было сохранено и что будет передано далее. Из уст в уста.
И так каждый год. Каждый год песен, веселья, соблазнительных плясок, благоухающих венков, поучительных историй... И ничего о Крае. Никогда Анзиани не рассказывают о нем. О нем нельзя говорить, нельзя спрашивать, к нему даже нельзя приближаться. Всякий, замеченный в его окрестностях, подвергается публичному порицанию, а иногда даже наказанию.

Анзиани с удовольствием рассказывают об устройстве мира Сиело, стоящего на Большом Бамбуке, корни которого уходят в Туман небытия. Каждое утро светило возвращается из Царства Грез и появляется над скалой Левата, каждый вечер уходит обратно за гору Трамонто. Сиело – это мир покоя и благоденствия, пропитанного трудом его жителей, мир, созданный богами среди пустоты, мир, где есть все, что нужно человеку. Так говорят мудрейшие.

Но еще в детстве эти рассказы казались Йони неполными, он чувствовал, что Анзиани знают намного больше, чем говорят. Однако их тайны мог услышать только другой мудрейший, вступивший в Круг на место ушедшего за Край. Йони был уверен – когда Анзиани остаются одни, они непременно говорят о Крае. Однажды он пытался подслушать их разговор, за что был выпорот на виду у других мальчишек. В назидание.
Йони частенько тайком пробирался к Краю, но не видел там ничего, кроме скалистого обрыва, заканчивающегося в густом Тумане небытия. Ничего. Ни света, ни тьмы, ни отблеска, ни тени – сплошное густое молоко, которое в дождливую терцию поднималось выше, к самой кромке, а в жаркую – опускалось ниже, давая возможность распуститься краинкам – цветам невесты.

Эти цветы, маленькие, белые и необычайно душистые, тайком собирали молодые мужчины и дарили своим девушкам. Считалось верхом смелости и величайшим проявление любви добыть такой цветок в тайне от Анзиани и подарить возлюбленной. А старики называли это безрассудством, ибо знали, сколько молодых и сильных исчезли за Краем ради нежной улыбки.
Когда-то Йони, будучи влюбленным, тоже спускался по скалистому Краю, чтобы сорвать краинку. Он добыл цветок, и девушка на празднике преподнесла ему венок из душистой филы. Но ее родители оказались против выбора дочери, поскольку считали его безнадежным фантазером и искателем ответов, которые не надо искать – все давно уже известно. На следующем празднике Большого Бамбука девушка преподнесла венок другому молодому человеку, и ее родители приняли выбор.

С тех пор прошло уже много праздников, боль в груди Йони немного утихла. После ухода его родителей за Край он покинул родную деревню. В другом месте его приняли спокойно, махнув рукой на причуды, ведь он был хорошим охотником, а хороший охотник всегда в цене.
Бродя по окрестностям в поисках добычи, Йони частенько подбирался к Краю и подолгу наблюдал за ним. Но со времен его детства там ничего не изменилось – Край, как и прежде, утопал в Тумане небытия, который не пропускал ни света, ни тьмы, ни отблеска, ни тени.

Как-то Йони заметил новые цветы на лугу и кустарник, который царапал тело и разрывал одежду острыми колючками. В другой раз дорогу ему переползла незнакомая змея, зеленная, с черной полосой вокруг головы; а еще через год попались неизвестные птицы. Одну он поймал в силки и отнес к Анзиани. Но мудрейшие только пожали плечами и посоветовали Йони не вмешиваться в дела богов, ибо если боги пожелали создать новую птицу или цветок, то эти создания надо принимать, как должное: больше новых видов – больше пропитания.
Время шло, но сомнения Йони росли. Он чаще стал наведываться к Краю, ложился на скальные выступы и смотрел в Туман небытия, надеясь найти там ответы. И однажды судьба вознаградила его за терпение.

День был солнечным и горячим, но у Края царила прохлада, воздух пах свежестью цветения и сыростью. Охотник лег на каменную площадку, подложил руки под голову и стал наблюдать за туманом, плотно клубившимся немного ниже выступа.
Что-то зашевелилось и блеснуло в скупых лучах, едва освещавших каменные отвесы. Сердце замерло. Между острых камней ползла маленькая серая змейка. Она аккуратно подбирала опору для своего гибкого тела, прощупывая камни. Йони терпеливо ждал, когда она поднимется к самому верху.
Наконец маленькая головка появилась над скалой, повисела немного, разглядывая окрестности, и убедившись, что ей ничего не угрожает, затянула свой хвост на землю. Солнце тут же приласкало уставшую гостью. Змейка устроилась на камне и замерла, поглощая солнечное тепло каждой клеткой своего холодного тела. Йони никогда раньше не видел такой змеи. Маленькое, серебристо-серое создание с гладкими чешуйками, которые переливались на солнце, а за головой – желтая продолговатая капля. И что больше всего радовало Йони – она пришла из-за Края!

И тогда он решился. Сходив в деревню, он взял всю веревку, которую сплел в дождливую терцию для силков, и вернулся к Краю. Он связал концы всех мотков, и у него получилась одна веревка, длинная и крепкая. Один конец он обмотал вокруг ствола толстого дерева, росшего неподалеку, а другой – вокруг свого тела. Подойдя к Краю, Йони еще раз посмотрел на Туман небытия. Сердце бешено колотилось. Он вспомнил, что однажды уже испытывал подобное – когда доставал цветок для своей девушки. Но сейчас к страху примешивалось новое чувство, похожее на восторг.

Йони сбросил свободную веревку вниз и спустился на небольшой уступ ниже уровня земли, огляделся, нашел глазами следующий выступ, где могла поместиться его нога. Охотник крепко держался руками за камни, надежно подстрахованный веревкой, но сердце все равно бешено колотилось, ведь он спускался туда, где никогда не был, куда запрещалось ходить. Густой туман окутал его полностью, невозможно было понять, где верх, где низ, если бы не отвесная скала. Вскоре она стала гладкой, и Йони перебрался на веревку. Спускаться по ней было не просто, тело постоянно билось о камни. Тогда охотник развернулся лицом к скале и уперся в нее ногами. Дело пошло веселее.

Сколько времени прошло с тех пор, как Йони покинул землю, он не понимал, может, час, может, несколько часов. И вдруг густое млеко внизу стало рассеиваться, какие-то неясные очертания, бледные разноцветные пятна пробивались сквозь Туман небытия. Йони спустился еще пониже и огляделся.
Да, там точно что-то есть, возможно, это обратная сторона мира, о которой ничего не говорили мудрейшие, другая сторона Бамбука, и сейчас он приближается к ней вверх тормашками. Йони набрал побольше воздуха в грудь и ускорил спуск. Мысли сменяли одна другую, догадки и предположения так и роились в его голове, и он даже не заметил момента, когда туман полностью рассеялся. Человек посмотрел вокруг.

Далеко внизу Йони увидел широкий каньон, по одной стороне которого он спускался, а другая сторона, намного ниже, переходила в большую ярко-зеленую долину, уходящую в голубоватую даль, видимо, к своему Краю. По дну каньона протекала красивая, синяя река, в которую невдалеке из Тумана небытия обрушивался водопад. Над местом его падения клубилось огромное облако из капель воды, переливавших на солнце всеми цветами радуги.
Йони замер от восторга. Простая красота, открывшаяся ему, завораживала и манила к себе. Где-то далеко, на зеленой равнине, человек заметил красные крыши крошечных домиков, а чуть левее бродили миниатюрные животные. Таких охотник никогда не видел. Долина была исчерчена желтоватыми тропинками, которые петляли и извивались, соединяя между собой дома, большой лес справа, несколько озер слева и голубоватую даль.

И над всем этим светило... солнце. Да, такое же теплое и ласковое, как и в мире Сиело. По реке внизу плавало несколько лодок, а в них копошились маленькие человечки. Они что-то кидали в воду, видимо, сети, потом с гулкими стонами, едва долетавшими до Йони, затаскивали обратно в лодки. "Они похожи на нас! – пронеслась восторженная мысль, – Но как это возможно?!" Йони был поражен до глубины души, ему хотелось получше рассмотреть долину, понаблюдать за ее жителями, но усталость давала о себе знать. Он с большим трудом подняться по веревке наверх, выбрался из-за Края и обессиленный упал на землю Сиело.

С тех пор прошло несколько десятин. Он бродил по лесам в поисках добычи, но все его мысли были заняты увиденным. Йони пытался понять, каков же мир на самом деле. И сегодня, на празднике Большого Бамбука, он должен все рассказать Анзиани и жителям Сиело. Он должен.
Праздник прошел как всегда весело и красочно. Все юноши выдержали испытания и получили статус мужчин. Девушки, порхая в танце, преподнесли своим избранниками венки из цветущих фил. Вокруг царила радость, душевная теплота и полная гармония душ.

И вот пришло время Анзиани. Глубокие старики, испещренные морщинами с выцветшими от времени глазами расселись вокруг древнего бамбука. Молодые устроились сзади. Все притихли. Йони, собравшись с духом, приблизился к бамбуку и, глядя в ошарашенные лица собравшихся, заговорил.
Сначала речь его была сбивчивой и угловатой. Но постепенно многолетняя замкнутость и молчаливость отступили, давая дорогу природному красноречию, которым некогда он покорил сердце своей возлюбленной. Йони говорил, и с каждым словом его глаза светились все ярче. Он рассказывал о том, что увидел там, за Краем, о красоте тех мест, о похожести и в то же время о различиях, которые успел заметить.

Все молчали, даже мудрейшие не издавали ни звука. Но как только Йони предложил спуститься в тот мир, узнать его, пообщаться с людьми и... Его тут же грубо прервали. Старший Анзиани поднялся с места. Обычная землистая бледность его кожи сменилась красноватыми пятнами; всегда спокойный, он почти кричал и размахивал своей клюкой, на которую ранее с трудом опирался.
Йони оторопел, он практически не слышал, что ему говорят. До его сознания доносились отдельные слова и, как плеть, били по сердцу, оставляя на нем глубокие, кровоточащие раны. Ведь он всего лишь хотел рассказать жителям Сиело о том, что узнал сам, подарить им мир, в котором никто из них не был...

Йони не помнил, как добрался до Края, не помнил, как спустился... Светало, и серость красок постепенно сменялась на яркие и сочные. Охотник присел на берегу реки и опустил голову на руки. На душе было тяжело, как тогда... когда ему сказали, что он не будет мужем своей возлюбленной.
Мимо проплывала лодка, сидевший в ней человек окликнул охотника на каком-то необычном языке. Йони не сразу понял, что ему говорят. Отдельные слова были похожи на слова из его родного мира, но звучали они несколько странно, да и речь больше напоминала скороговорку, сопровождающуюся красноречивыми жестами. Йони машинально кивнул, и лодка причалила к берегу.

***

С той поры прошла еще одна жаркая терция. Йони жил в селении неподалеку от реки, иногда помогал местным жителям, которые называли себя итальяно, со скотиной, но чаще охотился в ближайших лесах, добычу приносил хозяевам, за что имел у них еду и кров. Со временем он стал лучше понимать их речь и поэтому по вечерам с большим удовольствием слушал рассказы о жизни. Здесь его считали слегка не от мира сего, полагая, что он просто упал с неба и при падении повредился головой. Но это не смущало Йони, ведь отчасти они были правы, а он сам все еще искал ответы.

Однажды в дом, где жил Йони, пришел путешественник, как он себя называл – собиратель поверий и легенд. От него охотник узнал, что давным-давно на здешние места спустился огромный огнедышащий дракон. Он был столь велик, что от его горячего дыхания содрогалась земля, а там, где он ставил лапы, она уходила в бездну.
Дракон гулял по округе несколько дней, земля везде полыхала, дрожь била ее так, что невозможно было устоять на ногах. А когда дракон улетел, то от горного хребта, некогда зеленого и красивого, осталась только высокая отвесная скала, которая стеной поднималась из глубокого ущелья и терялась в плотном кольце облаков. Со временем земля поостыла, каньон постепенно наполнился водой из ближайших рек, окружив скалу красивым голубым кольцом.

Время шло, одна терция сменяла другую. Йони, найдя ответы на многие свои вопросы, понемногу заскучал. Ему постоянно снилось небо Сиело. Теперь он понимал – это одно и тоже небо, но что-то в его красках не хватало, какой-то нежный оттенок неумолимо отличал даже воздух. Привыкшему к спокойной и размеренной жизни охотнику было трудно приспособиться к импульсивным итальяно. И тогда он решил вернуться домой.
Перебравшись на другой берег, Йони без труда нашел место, где спустился. На земле лежал большой моток веревки, которую он некогда сплел. Один ее конец изрядно растрепался, долгое время обтираясь о скалу, а другой был аккуратно обрезан острым ножом. Охотник присел на камень и с грустью посмотрел вверх, туда, где клубились густые облака.

Йони еще несколько раз возвращался к этому месту, в глубине души надеясь, что кто-нибудь спустит с Края Сиело новую дорожку домой. Но ничего не менялось, и только моток веревки, изрядно потрепанный непогодой, лежал у скалы. А потом и он исчез, видимо, забрал кто-то из рыбаков – в хозяйстве все сгодится, даже старая и никому ненужная веревка.

© Smoky. Apr 04-05 2008

Рецензии к "Краю мира"

Дракон Рассвета : Красиво и лирично. Грустно. Портят рассказ досадные огрехи:
1. Я понимаю, что другой мир, и все такое... Но все же... Имя героя, на мой взгляд, неудачно. Оно не просто вызывает ассоциацию, оно в точности повторяет: "ЙОНИ в древнеиндийской мифологии и различных течениях индуизма символ божественной производящей силы. Культ йони по-видимому, восходит к древнейшему периоду индийской истории, находя себе параллели во многих других культурных традициях (античность, даосизм и т. д.). В рамках индийской культуры поклонение йони наиболее отчетливо прослеживается в мифологии и обрядности шиваизма и связанных с ним сект, где йони почитается в соединении с соответствующим мужским символом - лингой (творческим началом) как природная энергия, содействующая его проявлению; указанная пара символизирует Шиву и его супругу Парвати, а объектом поклонения чаще всего является каменное изображение, где Йони служит основанием поднимающегося из нее фаллоса (линги). Согласно преданию культ йони впервые возник в Ассаме (куда упала соответствующая часть тела Парвати, разрезанного Вишну на куски) и оттуда распространился по Индии".
2. мелкие неувязки-непонятки-пропуски-перепутаница: "Каждый год песен, веселья, соблазнительных плясок, благоухающих венков, поучительных историй" – получается, что весь год веселье; "потом с гулкими стонами, едва долетавшими до Йони" – вряд ли их можно было услышать, если "Где-то далеко, на зеленой равнине, человек заметил красные крыши крошечных домиков, а чуть левее бродили миниатюрные животные, а в них копошились маленькие человечки".
Очень понравилось, что здесь тема показана дважды – как обрыв и пропасть непонимания, запретов.
Strannik : Немного банально – разные миры и запрет на переход между ними. Но написано красиво.
IvanDark : Как-то скучновато, с огрехами... Но старались писать красиво. Кстати, терция – это 1/60 секунды... вроде бы?
Smoky : Ой, куда углубился Дракон... Вот придет автор после Ристалища и все скажет, конечно, но мне имя бросилось в глаза, как банальный "Иной". Собственно, вот эта очевидность и простота снижают впечатление от вещи. Все слишком прозрачно. С первых же трех абзацев понятна пропасть и куда она ведет. Идея края мира не нова. Это, мягко говоря. Вещь вроде бы наполнена описаниями, но при этом ощущение скуки захватывает все сильнее и сильнее.
Не понятно только, к чему автор ПРИвел героя. К вечному ожиданию, что кто-то сбросит веревку? Если за столько веков (или тысячелетий) нашелся только один такой любопытный, то пройдет еще не один век прежде, чем родится еще один любознательный. Боюсь, что герой просто не дождется. Да и дожидаться имеет смысл только для того, чтобы подробно рассказать об увиденном. Но его изначально не желали слушать, и надежды, что кто-то из его племени услышит – никакой, на мой взгляд. То есть, героя поставили в позицию "ненужного, чужого везде" – он и ни дома, и ни в новом мире не может найти покоя. Вечная пропасть. Хотя, допускаю, что автор именно этого и добивался. Добрый, однако...
Грустно, печально и... скучно, да простит меня автор.
Лотадан : С этим выпадом у меня какая-то странная история. Вроде все в порядке, нормальная история, написано красиво, даже философский подтекст есть, но не нравится она мне. Может, веревка слишком длинная, а на столе рек быть не могло, а может еще что-то.
Тень : Мнение судьи : Считаю, крайне необоснованным, последнее место данного Выпада. Лирика чистой воды. С учетом темы и без юмора. Да, с юмором читается легче. Но кто сказал, что будет легко? Единственная реальная претензия, выдвинутая к тексту (кроме считанных технических ошибок) – "скучно", "банально", "прозрачно". Написана жизнь. А кто смотрел на свою жизнь? Конечно, для нас, может быть, она, наша жизнь – и яркая, как комета, и согревающая, как солнце, и очень-очень захватывающая интересная... Но, если задуматься, только в частных проявлениях. А в целом?! Процесс довольно банальный, скучный и, смешно сказать, "прозрачный". И герой, брошенный в Вечную пропасть жизни, т.е. читайте мы с вами, это страшно. И еще страшнее оттого, что воспринимается нами "банально". Нет у Иного другой судьбы, кроме одиночества. Плюс – высокое качество текста.
Вердикт: "настоящая лирика", думать и думать. И... помнить! Достойно много большего.

Критик Ордена, Dalahan Dalyet : Гимн человеческой (мужской) глупости! Человек (мужчина) из кожи вон рвется в иной, манящий его, мир. Но только для того, что бы не найдя в итоге в нем ничего особенного, с тем же рвением начать пытаться вернуться назад. Мало того. Другие идиоты (предположительно тоже мужчины) обрезают веревку!
Гениально! Самое сладкое удовольствие – это подложить свинью другому!

Время жить.

Мне открылось, что времени нет,
Что недвижны узоры планет,
Что бессмертие к смерти ведет,
Что за смертью бессмертие ждет
(К. Бальмонт)

Надо жить!
А жизнь – это земля,
Посеяв в ней себя,
Ты расти будешь.
Жить!
А жизнь – это моря,
Плыви без корабля –
Не только себя разбудишь.
Надо жить!
(И. Тальков-мл.)

Алый свет заливает комнату, закат полыхает на полнеба. Сиреневые облака. В точности как тогда. Она говорила, что любит такие закаты. Интересно, если все получится, какой закат будет там? Если получится. Если за поворотом рубильника не будет жаркого дыхания взрыва в лицо, короткой боли и тьмы... Нет, нет, нет! Получится! Вопреки всему – получится! Я перейду эту пропасть, пропасть жизни без нее. Перейду, во что бы то ни стало.

Я снова смотрю на фотографию. Я знаю каждый ее миллиметр, каждую точку, и все же смотрю. Вот удивительно – она каждый раз другая, словно отзывается на малейшие движения моей мятущейся души. То озорно-веселая, то ожидающе-уверенная, то просто ласково улыбающаяся. Каждый раз другая, и все та же. Осторожно вынимаю ее из рамки, кладу в карман. Если все пройдет как надо – здесь ей не место, а если нет... Если нет – я не хочу, чтобы ее трогали чужие руки.

Маленькая комната завалена блоками питания, мотками кабеля, инструментами. Светят три дисплея, рисуя ломаные линии графиков напряжения хронополя. Я сажусь в кресло. Оно – с высокой спинкой, на которую можно откинуться, на подлокотнике три кнопки. Палец касается зеленой – с шуршанием опускается прозрачный цилиндр – "стакан", ограничитель перемещаемой зоны. Желтая – блоки питания начинают издавать низкий гул, на экранах – безумный цветной танец. Красная – вспыхивает табло таймера. Ровно три минуты для выхода на режим. После этого процедуру нельзя будет отменить – разрядники сровняют с землей полгорода. Но я и не собираюсь отменять, я смотрю на закат. Красный с сиреневыми облаками, точно как тогда...

Закат сочился кровью. Маленькие облака, словно щенки, жались к горизонту, будто надеясь укрыться в наступающей тьме. В парке было сыро – недавно прошумел короткий летний дождь. Я сидел на мокрой скамейке под мокрым же тополем и лениво перебирал воспоминания. Знаете, бывает такой момент в жизни, когда становится безразлично. Что именно? Да все. Осточертевшая работа, тупое начальство, длинные, тягучие, одинокие вечера. Все это сначала раздражает, потом мешает, потом просто становится безразличным. Душу словно выжигает.

А ведь как все начиналось! И недавно, всего три года назад – венчание с любимой девушкой, перспективная творческая работа, все фишки налицо... Увы, реальность жестока – девушка оказалась любительницей "быстрых романов", она легко шла по жизни. Также легко она закрыла за собой дверь полгода назад. Что ж, я всегда плохо разбирался в людях. Перспективная творческая работа закончилась примерно тогда же, когда пришел новый шеф службы – начались постоянные "закручивания гаек". Шеф был дубом в IT-технологиях, но имел широкие связи в высоких кругах нашего города. И потому неделю назад я написал заявление, смутно предполагая, что найти новое место будет проблематично. Так и оказалось...

В ветвях прошумел ветер, сбрасывая на меня холодные капли. Я поежился, но продолжал сидеть. А, может, это и правильно, все, что со мной произошло. Заслужил. Начиная с того момента, когда предал Мечту... Об этом вспоминать сейчас больно и стыдно, но тогда я думал иначе. Думал, что пора взрослеть, хватит уже влюбляться, как мальчишка, в героев экрана. Думал, что пора строить нормальную жизнь, а не гоняться за миражами. Думал, что так будет лучше. Что ж, это действительно оказалось лучше на какое-то время. Но с тех пор в душе поселилась пустота, день ото дня все более распространяющаяся. Ничто.

Снова ветер и капли. Я машинально поднимаю голову, и на секунду вижу вспыхнувшую в небе радугу. А когда опускаю взгляд – вижу Ее. Гибкая фигурка, затянутая в комбинезон, густые светлые волосы. Она смотрит куда-то в сторону, и я любуюсь ее точеным профилем. Поворачивается и идет ко мне. Какие у нее глаза! Вот уж действительно – неземные, глубокие. И голос... Его хотелось просто слушать, как слушают прекрасную музыку. Лишь спустя пару секунд я осознал, что она обращается ко мне.

– Простите, Вы не подскажете, как пройти к музею освоения космоса?
Этот музей, МОК, как сокращали острые на язык журналисты, был единственной достопримечательностью нашего города, если не считать "квартала бедняков", застроенного четырехэтажными коттеджами.
– Ммм... Это на другом конце города. Но он, наверное, уже закрыт...
– Ой, – огорчилась девушка. – Похоже, я промахнулась на пару часов. Или тунеллирование не было сфазировано как нужно.
И, словно извиняясь, проговорила:
– Мне всегда нравилась космическая техника. А теперь придется возвращаться ни с чем. У нас с этим строго...
Я задержал дыхание, будто перед прыжком с обрыва, и сказал:
– Если Вы не против, может, мы прогуляемся по парку? Возможно, я смогу немного удовлетворить ваше любопытство относительно космической техники.
– А вы знаете о ней?
– Немного. Когда-то интересовался. В детстве...

Мы говорили обо всем. Не только о космосе. С ней было легко, она замечательно умела слушать. А короткие ее реплики всегда были точны и справедливы. Незаметно для себя, я поведал ей всю свою жизнь. Зачем – я и сам не мог толком объяснить. Может для того, чтобы, наконец, получить ответ на нее, как хотел это сделать герой в фильме "Дорога 60".

Мы долго стояли на крутом берегу, смотрели, как гаснет малиновое сияние дня.
– Мне пора...
Эта фраза ударила, как клинок. Дыхание перехватило. Наверное, это слишком явно отразилось на моем лице, потому что она сказала:
– Мы встретимся завтра. У меня еще два дня...
В эту ночь я так и не сумел заснуть – в крови бурлил адреналин. И одна мысль, окрашенная, как мне казалось, в золотые (как ее волосы) тона билась в мозгу: "Она здесь! Она здесь!! Она здесь!!!"

Старый детский фильм, точнее мини-сериал, как принято сейчас говорить. Минимальный бюджет, настороженное отношение тогдашней власти к фантастике – и сумасшедший успех. Я влюбился в нее сразу. И, хотя умом понимал, что события на экране не имеют ничего общего с реальностью, что волшебство приключений создано творцами грез, сердце говорило мне, что она есть. Не здесь, не сейчас, но есть. Прекрасная и недостижимая Мечта, вестница грядущего...

Нет, так я мог говорить до сегодняшнего дня. Это слишком общо и блекло. Увидев ее сегодня, я испытал... Не знаю, даже, как это описать. Свежесть и чистота летнего утра, бесконечная прозрачность ночи, что-то захватывающее дух, как при прыжке с парашютом; всеобъемлющая тишина и грохот водопада. И все это вместе. М-да, если я не сошел с ума и все это мне не снится, я стал счастливейшим человеком в мире...

Следующие два дня я жил, словно во сне. А, может, наоборот, наконец, проснулся, чтобы понять – как прекрасен мир. Чтобы осознать, что многие проблемы просто не стоят твоего внимания, потому как они искусственны. Что счастье – это не крупный счет в банке, дорогая машина и внимание длинноногих красоток-моделей, озабоченных только мыслью уменьшить этот счет. Счастье, как говорили в одном старом, еще черно-белом фильме, это когда тебя понимают. Она понимала меня.

Шекспировская фраза о том, что счастливые часов не наблюдают, на глазах воплощалась в жизнь. Эти два дня казались длинными-длинными, наполненными событиями. Иногда, правда, закрадывалась мысль, что это ненадолго, вспоминались ее слова о двух днях, но я гнал эти мысли от себя. Это нельзя бы назвать ухаживанием или свиданием. Это было общение, в самом широком смысле слова.

Она не удивилась моему знанию, что она из будущего. Объяснила, что теории передачи информации через время существовали уже в моей эпохе, а в 23-ем веке они получили научное обоснование и подтверждение. Именно этим объясняются умения пророков и провидцев, хотя информация к ним поступала зачастую с помехами. На мой недоуменный вопрос, почему она так легко призналась мне в этом, ведь я могу афишировать эту информацию, она ответила, что я сам пойму это когда-нибудь. И я понял.

Когда ночи напролет просиживал в библиотеках, когда перерывал Интернет в поисках крох информации, способных помощь построить "Хроноиглу", как я называл свою установку – человечество еще слишком костно, слишком медленно принимает новую информацию и отчаянно противится ей, поскольку все новое страшит. А те, кто открыто говорят о необычном – подвергаются насмешкам и гонениям. Как пел в свое время Высоцкий – удивительное рядом, но оно запрещено.

Единственное, что она запретила мне делать – это фотографировать ее. Но я исхитрился, "щелкнул" мобильником. И снимок получился что надо. Мне кажется, она заметила, хотя и не сказала ничего. Но снимок получился что надо. Уж не знаю, вмешались ли здесь вездесущие ангелы, футурная техника или кто еще, но фото, сделанное без вспышки, на бюджетную "Нокию" оказалось четким и контрастным. И живым.

День догорал, как догорает фитилек свечи. С севера шли густые темные тучи, укрывая небо. Пахло дождем. Я держал ее ладонь в своей. Тишина, окутывала нас прозрачным саваном, словно отгораживая от мира. Но она не могла отгородить, отсрочить разлуку, еще более невыносимую тем, что она будет вечной. Пискнул зуммер, на широком черном браслете, охватывающем ее запястье, замигал оранжевый огонек.
– Мне пора...
Вот и все. Сказка заканчивается. Я стою на краю пропасти, пропасти жизни. "Своим ходом, год за годом". Альтернатив нет и не может быть. Человек и его время не разделимы.

Она обняла меня, и несколько секунд мы стояли там. Я вдыхал свежий запах ее волос, ее кожи... Она отстранилась. Еще несколько мгновений наши ладони были соединены. Потом она повернулась и быстро зашагала в наступающую тьму. То ли не хотела стартовать в свое далекое и прекрасное будущее здесь, то ли опасалась, что я попробую помешать этому (а я мог пойти и на такой безумный поступок). Я сжал кулак, между пальцев зашуршала бумага. В этот момент над головой полыхнула молний, и рявкнул трескучий разряд. На улицы обрушился дождь.

Фотографию я распечатал дома на фотопринтере, вставил в заранее припасенную рамку. Теперь она всегда будет со мной. Потом начал рассматривать бумагу, что оставила она. Это был сложенный из обычного листа конвертик, с надписью "Ответ". Меня бросило в холодный пот. Я как-то спросил ее, знает ли она, что ждет меня в будущем, кем я стану. В общем, обычные, даже банальные вопросы. Она улыбнулась и перевела разговор на другое. Но не забыла...

Открывать конверт было страшно. Страшно было увидеть свое будущее. Не знаю, сколько я сидел, не решаясь взглянуть на свой приговор. Что там? Жизнь или смерть? "А какая тебе разница?" – поинтересовался внутренний голос. "Ты не сумеешь жить без нее, так что если там написано – выбросился из окна, разве ты станешь противоречить этому, чтобы доказать свободу воли?" Я понимал, что не буду. Зашуршала бумага. Текст был написан от руки, но явно по памяти. Тэкс, ФИО, год рождения, год смерти – неизвестен. Так-так-так... Я недоуменно помотал головой и перечитал еще раз фразу – отец-основатель практической хронопортации методом дельта-фазирования... Чего? Я еще раз перечитал фразу. Откинулся на спинку и посмотрел на ее фото. Что ж, это тоже вариант. По крайней мере, он дает надежду на встречу...

05...04...03...02...01...00
Таймер обнулился, и наступила тишина. Вокруг исчезло все, я падал в бесконечную пропасть. "Пропасть жизни", – мелькнула мысль. Что-то вспыхивало, мелькало, неслось мимо меня, но беззвучно, как во сне. Словно бесконечный тоннель, пронизывающий Вселенную. Желтое сияние ударило в лицо, дыша жаром.
– Ну, вот и все... Глупо было надеяться...

Но это было не все. Был удар, была саднящая боль и желтое пламя на том месте, где материализовалось кресло-капсула. Трещали разряды, резко пахло озоном. Остатки капсулы напоминали сейчас размякший в костре и почерневший пластиковый мячик.
Я поднялся. Болела спина и затылок. Рукав куртки висел на считанных нитках, но меня сейчас волновало не это. Я огляделся. Меня, похоже, выбросило на холме. Вокруг темнели деревья, на темном же ковре травы проглядывали чуть более светлые головки одуванчиков.
– Апрель, – машинально отметил я.

Небо было сиреневым, наливаясь оранжевым сиянием к западу. И там, на фоне закатного неба, деревья росли чуть реже. Я зашагал туда. Этот город словно сошел с экрана, из фантастического блокбастера о будущем. Но вместе с тем он здорово отличался от городов, показанных в американских фильмах такого жанра. Огромные, даже с расстояния в пять-шесть километров, но вместе с тем изящные, "воздушные" небоскребы обтекаемых очертаний, нестерпимо блестящие в закатном свете полусферы, вырастающие из бескрайнего моря зелени. И сотни, тысячи огоньков в небе – местные воздушные машины...

Теперь осталось самое главное. И теперь я точно знал, что буду делать. Я пойду туда, в город, найду ее. Пусть мне придется искать не один день – я найду ее. Я обниму, как обнимают после долгой разлуки и тихо, чтобы услышало только ее сердце, произнесу это короткое, пять букв, слово – ее имя. Потому что пропасть жизни пройдена. Наступает время жить.

***

Энциклопедия изобретений. Земля, 2399 г.
Хронопортационное устройство (машина времени – неофиц.) – устройство, способное обеспечивать переход объекта или субъекта в иные пространственно-временные координаты. Впервые была создана в начале XXI века гениальным самоучкой Волковым А.В. Согласно архивным данным, он испытал действие устройства на себе. До сих пор неизвестно, увенчался ли успехом первый опыт хронопортации, но на основе этой технологии были разработаны современные методы "точечного прокола" и "темпорального окна". Подробное описание этим методов см. в Приложении 13/85179 к настоящей статье...

© Strannik. Apr 23 2008

Рецензии к "Времени жить"

Дракон Рассвета : Хорошая история. Идти к мечте, не мусоля ее в мысленных картинках, а воплощая ее – это замечательно. Однако:
1. Некоторые моменты мне показались несколько смазанными, нечеткими.
2. "Может для того, чтобы, наконец, получить ответ на нее, как хотел это сделать герой в фильме "Дорога 60"". Словосочетание привело в недоумение, заставив возвращаться к нему снова и снова в попытке понять, что это значит. Не понял. Такие "затыки" портят впечатление.
3. На мой взгляд, одной констатации – "Я стою на краю пропасти, пропасти жизни" маловато. Мне кажется, здесь было бы вполне уместно раскрыть всю бездну отчаяния, охватившего героя при расставании, показать, что это именно пропасть, и нет иной альтернативы, как только попытаться шагнуть через нее.
И наоборот, фраза "потому что пропасть жизни пройдена" кажется излишней. Вернее, неверной. Поскольку теперь, находясь ТАМ, для героя Пропасть попросту исчезла, перестала существовать.
Strannik : Написано светло и... грустно. Но хэппи-энд был бы тут неуместен, как мне кажется.
IvanDark : Идея не нова. Совсем. Даже более того, голливудское кино умудрилось. Количество неточностей даже перечислять не буду – оно огромно. Начиная от стилистики и заканчивая отсутствием здравого смысла. Работа сдавалась второпях, после написания, видимо, не читалась.
Chunya : Очень красиво, романтично.
Smoky : Хорошая, светлая вещь. Работа качественная, продуманная. Не сильно навязана очевидность итога – он создатель устройства для пространственно-временных путешествий. Возможно, Дракон прав, что фраза "пропасть жизни пройдена" не нужна – все итак очевидно. Скорее всего, автор побоялся, что некто голосующий ее, пропасть жизни, не найдет, если он сам, автор, не ткнет читающих носиком.
Но почему-то не отпускает чувство грусти. Какая-то безысходность и тоска остается в душе даже после приземления героя в будущем. Возможно, он никого не найдет, но роль свою в истории выполнил. Для того девушку и послали.
В общем, претензий к работе нет, я считаю, она полностью удовлетворяет требованиям и написана качественно. Но не захватывает целиком.
Лотадан : Дамы и господа, что-то я вас не понимаю. По-моему, более не оригинальной вещи и придумать сложно. Количество ненужных цитат просто впечатляет. А сюжет... Там автор намекает на один старый советский мини-сериал, который все мы я уверен видели. Даже имя той девушки из пяти букв.
Тень : Мнение судьи : Прыгнуть через время, это еще даже не полдела. Учитывая, что было "общение в самом широком смысле". У нее может быть парень, она может быть замужем, в конце концов, она может быть спецагентом (что, действительно, всплывает в голове постоянно), или он никого не найдет. Мнение героя – очевидно, но сюжет дает скорее обратный отсчет. А, учитывая только что рассмотренное дело, герой, скорее, мертв (обречен), чем жив. Там он – Иной. И, перешагнув пропасть времени, еще неизвестно, удастся ли ему перешагнуть пропасть жизни.
Работа не до конца выписана, ее чтение оставляет впечатление множества технических несоответствий, ошибок. Что портит впечатление от работы.
Вердикт: Не проработано. Справедливо.

Критик Ордена, Dalahan Dalyet : Ой-йо-йой, йо-йо-йо-йой! Это ж надо – до чего дошли мужская самоуверенность и мужская самооценка?! Мужчина, считая, что в будущем его ждут с распростертыми объятиями (ну, а как же – он же самый, что не наесть!), ломает пространственно-временные барьеры, не думая о том, что это может привести к непоправимым катастрофическим последствиям!
Пороть НАС надо!!!

Пропасть жизни.
I место

– Что, скотинка, страшно? – спросил хозяин.
Конь, заплетаясь копытами и испуганно озираясь по сторонам, придвинулся поближе к человеку. Собственно, озираться не имело большого смысла – все равно за радиусом освящения факела, то есть в пяти шагах во все стороны, ничего не было видно.
– Не боись, скоро уже дойдем! – бодро добавил Его Величество.
– Куда? – дрожащим шепотом поинтересовался Конь, продолжая нервно косить глазом в непроглядную темень.
– Как куда?! Куда шли, – улыбаясь, очень точно пояснил Ветер.
– А куда мы шли? – еще тише поинтересовался Конь.
– За Эликсиром жизни! Ий-ииии... – замогильным голосом добавил Его Величество. Гробовое эхо ударилось о стены и своды каменного прохода, срывая с насиженных мест летучих мышей, которые с тонким писком обрушились градом метущихся теней на путников.

Конь от ужаса упал на землю и постарался слиться с ней воедино, прикрывая передними копытами сразу все самое ценное: и глаза, и уши, и мозг, который он ценил больше всего. Задними для верности он прикрыл круп. Величество стоял рядом, размахивая факелом, и уворачивался от мышей.
– Понавысиживали тут... выводок... – ворчал Ветер, – вот я вам...
Когда все постепенно стихло, Величество дернул за поводья.
– Вставай, время не ждет! Оно – деньги! А жажда – все!
– А моя шкура дороже!.. – проныл Конь, не открывая глаз.
– Вставай! Ты – конь Его Величества, то есть Моего Величества, и мы, Ветер I, тебе повелеваем!
Конь даже не пошевелился, продолжая дрожать мелкой дробью.
– Вставай, скотина, а то лишу ужина! – четко обрисовал перспективу Ветер.
Конь, заплетаясь в копытах, тут же поднялся и преданно посмотрел на хозяина:
– А я что? Я ничего! Я проверял маскировку! – забормотал он, косясь по сторонам.
И они двинулись дальше.

Ветер решительно шел вперед, гордо подняв голову, рядом брел Конь, вздрагивая от каждого цоканья собственных копыт.
– Надо было меня не подковывать, – робко прокомментировал он акустический эффект тоннеля, – Все тише было бы...
Ветер продолжал молча идти вперед.
– А еще надо было колпак в Цитадели оставить, – не унимался Конь, – а то звенит прямо в ухе, – он потряс головой, проверяя, в каком ухе у него раздается мелодичный перезвон. Закончив исследования, уточнил, – В обоих.
Его Величество только взмахнул факелом.
– Не глумись, скотинка, над титулом, даденым тебе с выше! – пафосно ответил Ветер на стенания Коня, – С самой высокой башни Цитадели, воспетой пиитами ВнеЗемелья и расписанной сказочниками и летописцами!

Конь икнул и шепотом обратился к хозяину:
– Мне кажется... за нами кто-то идет...
– Это твоя тень, – не оборачиваясь, пояснил Величество.
– Моя тень всегда со мной! – задрав морду, гордо уточнил Конь.
– Значит, не твоя! – ответствовал Ветер. Конь снова икнул от страха. Выдержав нужную паузу, Величество уточнил, – А моя! – и засмеялся.
На этот раз эхо пробежало по каменным сводам, не тревожа мышей, которые спрятались в других пещерах от греха подальше, несколько раз стукнуло Коня по макушке, отчего тот каждый раз приседал все ниже и ниже, пока совсем не припал к земле. Процессия встала. Ветер повернулся к Коню.
– Если ты каждый раз будешь укладываться отдохнуть, то твой ужин наступит на пару суток позже, – ласково пояснил Величество и дал Коню в зубы. Не сильно и не со зла, а для точного разъяснения ситуации. Конь мигом поднялся и быстрой рысцой двинул вперед.

Они пошли, точнее, побежали дальше. Впереди Конь, чуть сзади – Ветер, держась за поводья и проскальзывая ногами. Когда они миновали третий поворот, Конь встал, как вкопанный, и повернулся к запыхавшемуся хозяину:
– Мы там никого не видели?
– Мы – никого! – переводя дух, ответил Ветер.
– А... – начал Конь, но его осадили.
– А тебе померещилось.
– Я там видел большую тень... похожую на дракона, – сделало новую попытку животное.
– Откуда здесь драконам взяться? Это всего лишь игра твоего пропитого воображения! Тени от факела на скалах... и литры пойла.
– С глазами?! – не унимался Конь.
– Дааа, пора тебе... пора завязывать, – погрозило Величество кулаком и сунуло его прямо под ноздри Коню, – сколько раз тебе говорил, скотина – пропьешь весь мозг! Тот, что еще остался.
Конь посмотрел во тьму, которую они недавно миновали, но, не различив там ни одной искры, вздохнул, и, повесив голову, поплелся дальше.

Долго ли, коротко ли... Долго.
Когда Конь потерял всякую надежду куда-либо выйти, они вошли в небольшую пещеру.
– Ну, вот, – пристроив факел меж камней, сказал Величество и потер ладони, – Привал. Сколько там на твоих золотых?
Конь поднял правую ногу и посмотрел на большой будильник из самоварного золота, закрепленный многими витками скотча – чтобы не потерялся.
– Пять пятого или... пять после пятого... – неуверенно промямлил он. Тогда Ветер посмотрел на будильник сам.
– Пять после пятого, скотина! – уточнил Величество. – Учи тебя часам, не учи, все равно только бутылки отсчитывать умеешь, – посетовал он и почесал затылок, – Странно, мы что шли всего двадцать минут?.. Не может быть! Ты часы заводил?
– А как же! – обиделся Конь.
– Значит, кто-то... или что-то тут со временем не так... – подозрительно оглянулся Величество, но, не найдя виноватых, обратился к Коню, – Ладно, распаковывай вещи!
.
Конь внимательно обшарил взглядом пещеру и нашел в ней только два темных пятна – вход и выход. Он облегченно вздохнул и скинул поклажу со спины. Наскорую развернув копытом узел с едой, Конь потянулся к бутыли, за что тут же схлопотал по морде.
– За что?!
– За несоблюдение этикета, – спокойно объяснил Величество и отхлебнул из горла. Конь, жадно глядя одним глазом на исчезающую в бездонных глубинах Ветра живительную влагу, другой скосил на закуску и, осторожно высунув язык, слизнул кусок жирной буженины. За что снова получил по морде.
– Ай! Ну, за что же, Вашество!?
– Не переводи закуску, – пояснил Величество.
– У нас привал или очередной мордобой? – опустив голову и быстро-быстро прожевывая добытый кусок, сквозь зубы поинтересовался Конь.
– У Нас – привал, а твое место в хвосте! – загоготал Ветер, пугая своды пещеры. Конь, припав хвостом к земле, чуть не подавился бужениной, при этом не спуская одного глаза с бутыли.

Когда Ветер насытился, он, соблюдая все каноны приличия, показал это характерным звуком. Услышав знакомый сигнал, Конь тут же оживился и припал к остаткам влаги в бутыли, подгребая копытами поближе еду и засовывая ее в пасть в промежутках между глотками.
Минуты через две, когда на земле осталось только покрывало без единой крошки, Конь радостно выдохнул, едва не сдув Величество с ног. "Хорошо, что он не огнедышащий, а то бы только пепел от меня и оставил", – подумал Ветер, а вслух сказал:
– Сытый бежит быстрее! Собирайся, нас ждут великие дела!
– Куда ждут? – уточнил Конь, выбирая для себя точку соединения двух изображений хозяина.
– Опять набрался, – посетовал Ветер и пнул Коня, – Вставай, тебе говорят! А то можем не успеть.

Конь поднялся, заплетаясь всего в четырех в копытах, и практически ускорился в проход пещеры.
– Куда!? – потянул за поводья Его Величество, – Мы оттуда пришли!
– Неужели?! – искренне удивился Конь и, повернувшись на девяносто градусов, двинулся вперед. Долго ему идти не пришлось, поскольку на его пути неожиданно появилась стена. – Ой... а куда ж тут идти?
– Туда, – указал направление Ветер.
– Да? А я согласен! – кивнул скакун и, шатаясь, погарцевал к выходу.
– Уууу, скотина, – погрозил вдогонку Величество и двинулся следом.

Конь шел бодрым аллюром пьяницы от стены к стене и во всю глотку горланил задушевную песню про мороз и, самое важное, "обниму коня". Нежные на душу и нюх летучие мыши разлетались и прятались по щелям задолго до появления процессии. Величество шел сзади и время от времени кидал в Коня небольшие камни, которые весело отлетали от крупа, даже не нанося животному никакого вреда, прежде всего, морального. От разыгравшихся чувств, скакун несколько раз пытался кинуться хозяину на шею, причем целиком, со всеми копытами, но тот, почему-то, сопротивлялся.
Проходя мимо очередной темной пещеры и продолжая горланить, Конь посмотрел во мрак и увидел там два светящихся огромных желто-зеленых глаза. Конь моргнул. Глаза тоже. Приветственно заржав и отдав копытом честь, скакун пошел дальше.

Сомнения догнали его минуты через две. В момент протрезвев, Конь резко развернулся, едва не сбив Величество с ног, и затрясся, указывая копытом в темный проем пещеры, которую они миновали.
– Там... там...
– Что там, пьяная скотина? – спросил Ветер, глядя в темноту.
– Там... глаза!.. Огромные!.. – дрожащим голосом выдавил Конь.
– Пить надо меньше! Это уже Белочка!
– А что, они бывают таких размеров?! – в ужасе шепотом поинтересовался Конь, показывая копытом рост потенциального грызуна.
– Все зависит от количества, – философски пояснил Ветер.
– От количества еды?
– От количества выпитого! Шагай, давай! – потянул за поводья Величество, – А то мы до завтра не придем, а завтра может быть уже поздно..
– Не знал, что вода так влияет на рост... – задумчиво прошлепал губами Конь себе под ноздри, косясь на проем пещеры и нехотя сдвигаясь с места.
– Не вода, дурья твоя морда, а алкоголь! – уточнил Величество.
– Значит, они тоже пьют. Все пьют, – сделал для себя открытие Конь и, удовлетворенно вздыхая, пошел за Ветром.

Еще долго и не коротко... Но они дошли.
Неожиданно для Коня темные каменные стены прохода раздвинулись, представляя перед путниками огромный пещерный зал, своды которого находились слишком высоко, чтобы их видеть, а эхо шагов возвращалось нескоро. Поперек всей пещеры пролегал небольшой разлом, шириной чуть меньше длины Коня, из которого выходило зеленоватое свечение. Оставив факел в тоннеле, путники подошли ближе. Конь, вытянув шею как смог, одним глазом заглянул в ущелье. Дна он так и не увидел. Зато где-то на глубине пятидесяти его длин от ноздрей до кончика хвоста на противоположной стороне разлома был закреплен сосуд, наполненный зеленой сияющей жидкостью.
– Вот, где она его прячет, – блаженно произнес Величество.
– Кого? – настороженно поинтересовался Конь.
– Эликсир жизни, – пояснил Ветер и сглотнул слюну.
– А кто прячет? – не унималось любопытное животное.
– Ясно кто – Хозяйка Цитадели.
– Ааа... – протянул Конь и снова посмотрел вниз.

– Ну, давай! – оживился Ветер, пытаясь снять моток веревки с конской шеи.
– Что давай?! – испугался Конь и попятился.
– Становись поперек, – пояснил Ветер, – сейчас обмотаем тебя веревкой, и я спущусь за сосудом.
– Куда становись?! – упираться всеми копытами, Конь продолжал пятиться от ущелья.
– Ну, что не понятно? Сейчас встанешь поперек...
– Это как?..
– Тупая скотина! Одними копытами – здесь, а другими – на другой стороне!
– Я не тупой, – гордо задрав морду, пояснил Конь, – но я боюсь! А вдруг свалюсь? Дна-то нет!
– Тогда полезай сам за сосудом! – предложил Ветер и отпустил моток веревки, который все еще висел на шее Коня, отчего скакун потерял равновесие и уселся на хвост.

– Как полезай?! – Конь сглотнул комок в горле.
– У тебя четыре копыта, вот во все стороны и упрешься, – объяснил Ветер.
– Не согласный я! – замотал головой скакун.
– Тогда делай, что говорю.
Конь, понурив голову, подошел к ущелью и еще раз обреченно посмотрел вниз, пока Ветер привязывал под седлом веревку.
– Ну, давай, – шлепнул Величество по крупу, и скакун, пролетев по инерции, опустился передними копытами на противоположную сторону разлома.
– Вот так и стой! – приготовился Ветер к спуску.
– Стою, Вашество, – тихо ответил Конь.

Но не успел он зажмуриться, как стены ущелья стали расползаться на глазах. Конь заржал и от испуга взвился на дыбы, сбив при этом Величество с ног. Разлом с легким содроганием продолжало расширяться, пока не превратился в широкую пропасть. Ветер и Конь с удивлением смотрели на происходящее. Наконец, земля успокоилась.
– А если бы... – забормотал Конь, – если бы... я бы упал!..
– Да не нуди ты! – недовольно сказал Ветер и поднялся на ноги. Вдруг на противоположной стороне пропасти из воздуха посыпались золотые искры.
– Что это? – удивился Конь.
– Даже не хочется предполагать... – досадно ответил Ветер. Искры поиграли пылинками, покрутились и рассыпались в стороны, материализовав перед неудавшимися искателями "кладов" Тайного Советника Smoky.

Хозяйка Цитадели вскинула брови, лукаво прищурилась и сложила руки на груди.
– Ну, конечно, – хитро улыбаясь, заговорила она, – вся честная компания в сборе.
– Нас только двое, – заискивающе пояснил Конь.
– Да, ну?! – ТС недоверчиво покачала головой.
Конь нервно оглянулся. Из мрака на него смотрели те самые большие желто-зеленые глаза, что он видел раньше.
– Белка, – шепотом произнес Конь и толкнул копытом Ветра в бок, – та самая.
Глаза невинно моргнули, и из темноты появился Дракон Рассвета. По его блестящей и без того зеленой чешуе тут же забегал зеленоватый отблеск из пропасти.
– Дракон! – завопил Конь и бросился к Магу обниматься, – как я рад! А ты там белку не встречал?! Такая большая...
Дракон молча покачал головой, одним глазом виновато поглядывая на Smoky.
– Она воды много пьет, – пояснил Конь, – или не воды?.. – и животное впало в задумчивость.

– Следующий, – постукивая ножкой по камню, приказала Хозяйка Цитадели.
Конь вышел из ступора и стал озадаченно озираться по сторонам.
– Больше никого, – подвел он итог осмотра местности.
– Неужели? – Советник вскинула брови.
Недалеко от Ветра воздух стал плавиться, открывая пространственный проем. Когда проем достаточно расширился, все увидели в нем огромных травоядных ящеров и каких-то волосатых существ с палками на перевес. Конь сглотнул комок и стал пятиться, остановившись только тогда, когда его круп во что-то уперся. Он замер и с ужасом на морде скосил один глаз назад.
Сзади стоял Тень и невинно улыбался, глядя то на Коня, то на Дракона, то на Ветра, то на Тайного Советника. Конь облегченно выдохнул и повернулся к проему, из которого как раз выходил Хранитель Времени.
– О, Edinet, дружище, и ты здесь! И Тень! – Конь заметался на месте, не зная, куда раньше бежать обниматься.
– Здесь, здесь, – кивнула головой Smoky.
– Но как Вы меня заметили, Хозяйка? – решил уточнить Хранитель Времени.
– Пытаясь наблюдать из прошлого за настоящим, Вы оставили след, – улыбнулась ТС.
– Я всегда говорил, – нравоучительно заметил Конь, подняв одно копыто, – что следы надо тщательно заметать!

– Ну, что ж, теперь все в сборе, – спокойно подвела итог Smoky. Она посмотрела сначала в пропасть, а потом, как бы невзначай, на свой чудо-сундучок, что висел у нее на поясе.
– Кажется, мы попали... – тихо сквозь зубы проговорил Ветер.
– А что такое? – тут же подскочил к нему Конь.
– Да, Советник на сундучок свой посматривает...
– А что это? – шепотом уточнил Edinet.
– Там все, что угодно помещается, – пояснил Ветер.
– И бослокан поместится?! – не поверил Конь.
– Туда не то, что стадо бослоканов влезет, а вся Цитадель с нами вместе, с садом и конюшней.
– С конюшней?! – опешил Конь.
– Да, и будешь ты подкованной блохой чечетку выписывать на дне сундучка, – обрисовал перспективу Ветер. Челюсть Коня затряслась и отвисла до пола.

По огромной пещере разлился мелодичный смех Тайного Советника. Ударившись о стены, он рассыпался по ним сильной дрожью, а пропасть еще увеличилась в размере. От вибрации крепление, удерживающее Эликсир жизни, разорвалось, и сосуд полетел вниз, утаскивая за собой зеленоватое свечение. На пещеру спустилась темнота, а когда стихло эхо, еще и гробовая тишина, которая тут же зазвенела в ушах.
Через несколько минут из глубин донесся тонкий звон стекла, и зеленоватый свет рванул наружу, заливая собой все: и пропасть, и пещеру, и вытянутые лица рыцарей.
– Ну, все... – констатировал Ветер, глядя вниз.
Рыцари тяжело вздохнули.
– Кажется, нам пора, – не то спрашивая, не то утверждая, сказал Конь и попятился, заискивающе глядя на ТС. Ему очень не хотелось на дно сундучка.
– Конечно, – кивнула та.
Рыцари развернулись и, повесив головы, двинулись к выходу.
– Не заходите еще! – напутствовала их Хозяйка Цитадели, – Будем очень рады вашему отсутствию.

– Вот так и бывает, – вздохнул Дракон Рассвета, – Был Эликсир жизни, а стала Пропасть жизни.
– А я вам говорил, что рано идти! – погрозил пальцем кому-то Edinet, – Надо было дождаться, когда ТС не будет в Цитадели.
– Да все равно это, – пожал плечами Дракон.
– А чего вы тогда за нами шли? – уточнил Ветер.
– Ну, все же возможно, – вступил в переговоры Тень, – вдруг бы у вас получилось.
– Вот сами бы тогда и лезли в пропасть! – взвился Конь, – А то все ездите на мне, но чуть что – в зубы получаю я! – и он обиженно повел мордой.

Тайный Советник, еле сдерживая очередной приступ смеха, смотрела на удаляющиеся понурые спины рыцарей и слушала их пререкания, постепенно стихающие вдалеке.
– Ну, как дети малые, – покачала она головой, – Завтра опять что-нибудь удумают. Ни минуты нельзя отвлечься, чтобы заняться чем-нибудь полезным, – Советник тяжело вздохнула и, открыв Короткий Переход, покинула пещеру.

© Smoky. Apr 16-17 2008

Рецензии к "Пропасти жизни"

Дракон Рассвета : Прекрасно! Хихикая, читал, изредка отрываясь для того, чтобы вытереть слезы. Было бы 10 баллов, однако, есть замечания:
1. С Edinet-ом можно было что-то покруче придумать, чем "пытаясь наблюдать из прошлого за настоящим, Вы оставили след".
2. Рассказ актуален здесь и сейчас. Выложи его на Прозе, скажем, и постороннему читателю, бОльшая часть останется непонятной. Через пару лет даже нам, участникам действа, будет не все ясно, и потребуется напрячь извилину, чтобы вспомнить.
Strannik : Хотя вашего покорного слуги и не упомянуто, но он сам виноват – перманентное отсутствие в Цитадели сказывается не только на цвете лица.
IvanDark : Весело. Даже нет – здорово! По идее и стилю – наверное, лучшее. Написано отлично! Но согласен с Лотаданом – это не для ристалища.
Smoky : Я плакала. Все, что последнее время обсуждается, муссируется и множится анекдотами, сплетнями и приколами – тут. Согласна с Драконом, что вещь близка и понятна только нам, причем тем, кто в курсе ситуации, а даже тем рыцарям, кто редок – уже сложно понять суть.
С другой стороны, никто, кроме нас, здесь присутствующих, ее и не судит. Она написана только для нас и... все еще отсутствующего Коня, который никак пошел в очередной поход!
Я тут подумала еще... Собственно, вещь не несет в себе ничего ценного, кроме юмора и подтрунивания над.... А юмор, в свою очередь, не являлся условием Ристалища. Но глубокой мысли не наблюдается, хотя никто и не говорил, что "пропасть" должна быть заумно-печальной. Однако и нового ничего нет – все уже прохихикано.
Эх... Опять походила-подумала. У нас уже был подобный Выпад в Ристалище N2 – "Кости" назывался Kil-а Каморака, про рыцарей, в основном Высший состав, которые любили играть в "кости", и к чему это привело. Выпад оценивали на равных, не взирая на то, что понятен он только "местным". Ну, нравится мне эта работа, хожу и перечитываю (видимо, старость приближается, на маразм потянуло).
Лотадан : Весело, смешно, интересно. Но это не для ристалища, потому больше не дам.
Тень : Мнение судьи : Разочарован голосованием, так же как и в "Крае мира", но с обратным знаком. Вещь развлекательная, юморная, полностью "капустническая". Теме удовлетворяет, но я практически жалею, что не вынес ее вне конкурса – не имел формальных оснований. Получилось произведение до конца понятное ограниченному кругу лиц. Но, именно эти лица и голосовали, что и придало Выпаду излишний вес. Посмеялись.
Вердикт: Достойно значительно меньшего.

Критик Ордена, Dalahan Dalyet : Рыцари (мужчины) отправились на поиски "эликсира жизни". Благородно, почтенно. Готовы ради него подвергаться лишениям и опасностям. Лезть в какую угодно пропасть. Но все ломает женская психология: "Не дам!", "Будя с Вас!", "Обойдетесь!".
Ох, уж эти женщины!!! Не хорошо! Не хорошо!

Итоги Вердиктов Судьи
Не имеет никакой силы, а скорее отвечает чаяниям Судьи