Ристалище N 18 "Новогодний апокалипсис".
Dec 05-31 2012

Условия :
1. Судья : Smoky.
2. Тема : Часть I "Новый Год после апокалипсиса", Часть II "Апокалипсис посте Нового Года" (части можно менять местами; введения, прологи, эпилоги, послесловия – на усмотрение авторов).
3. Жанр : любой, юмор приветствуется (принимаются фантастика, фэнтези, реалии и т.д., но очень необычные).
3. Произведение : проза от 12 тыс.знаков без пробелов (допускается + / – то есть от 11 000 до 14 000).
4. Время на Выпад : 14 дней (по факту 20).
5. Время на голосование : 4 дня.
6. Дополнительные условия : наличие двух вышеуказанных частей, описание апокалипсиса, способа спасения и варианта(-ов) проведения НГ.

Итоги :
Выпад N 1. "Страшная ли, добрая ли сказка” Dalahan – 51 балл
Выпад N 2. "Конец света – конец тьмы” Strannik – 49 баллов
Выпад N 3. "Место работы: апокалипсис” Тень Цитадели – 55 баллов

Вердикт :
I место – Тень Цитадели "Место работы: апокалипсис".
II место – Dalahan "Страшная ли, добрая ли сказка".
III место – Strannik "Конец света – конец тьмы".

Страшная ли, добрая ли сказка.
II место

Часть I. До.

Берт брел по глубокому снегу практически в полной темноте. Натыкаясь на ветки, спотыкаясь и падая в сугробы. Легкий клубный костюм не защищал от лютого мороза, от которого у молодого человека не только стучали зубы, болели обмороженные руки и дрожало все тело, но и туманился разум.
Непонятно, что могло освещать ему путь, но он все же различал впереди силуэты могучих елей. Куда идет – он не имел ни малейшего понятия. Но шел вперед, ибо другого ничего не оставалось. Он не боялся смерти, но был человек действия. Пока можно делать хоть что-нибудь, надо было хоть что-нибудь делать.

В очередной раз споткнувшись и утонув лицом в глубоком снегу, Берт, наконец, не выдержал и заплакал. А не плакал он очень давно. Последний раз лет – двадцать назад, когда у него отобрали во дворе велосипед и дали по шее. Только теперь все иначе. Тогда было кому утешить, успокоить – теперь нет. Теперь все шло к осознанному концу. Страшному и бессмысленному. Только конец этот все не наставал. Играл со своей жертвой. Зачем? Был ли в этом смысл? Спросить не у кого. Ни избавления, ни утешения не дождешься.

Поднявшись, парень стиснул до боли руки (чтобы прилившая кровь хоть чуть их согрела), сделал несколько резких движений еще живым телом и двинулся дальше. А впереди были лишь бесконечные силуэты мохнатых еловых лап на фоне почти кромешного мрака.

***

– Отец, зачем такая суровость, такая жестокость? Честно ли это? Оправдано ли?
Мужчина в летах отложил в сторону пустую трубку и, взглянув на обратившегося к нему с вопросом молодого человека, глубоким голосом изрек:
– Да, это не честно, сын мой. Но... разве есть иной способ отделить настоящее от поддельного? Глубокое от наносного?
– Думаю, я понимаю, о чем ты...
– Ты понимаешь, сын мой. Мы суровы не для потехи. Но для того, чтобы не совершить ошибки, поправить которую невозможно.
– Опять понимаю тебя, отец. Но... но если ошибка уже совершена, зачем тогда мучить себя и других?

Отец улыбнулся.
– Безусловно, не для того, чтобы самих себя оправдать.
– Зачем же тогда?
– Зачем? Странно, что спрашиваешь. Или играешь со мной?
– Ответь.
– Хорошо. Ты просишь сказать вслух – я скажу. ЧТОБЫ ДАТЬ ШАНС.
– Дать шанс? Кому?
– ВСЕМ.
– И нам?
Пожилой мужчина замолчал и лишь потянулся за трубкой, которая давно погасла.

***

– Мама, мама! Смотри, какая большая шишка!
Девочка, утопая в снегу, подбежала к выбившейся из сил молодой женщине.
– Можно я оставлю ее себе?
Измученная мама едва сдержалась, чтобы не отшвырнуть протянутый ей детскими руками предмет и не крикнуть на ребенка. Но в последний момент глубинная, пожалуй, первый раз родившаяся в ней мудрость внезапно все перевернула у нее внутри. Она практически не видела в темноте ни саму девочку, ни найденную ею "замечательную" шишку, но неожиданно для себя решила подыграла дочке:
– Ух-ты! Да, очень красивая. Где ты ее нашла? Мы поставим ее в сервант, и у нас дома будет пахнуть лесом.

– Ура! – закричала девочка и сунула шишку за пазуху куртки. – Я еще поищу, можно?
– Можно. Но... лучше, если, не тратя времени, мы пойдем дальше, – мягко предложила женщина.
– Хорошо! Я буду идти вперед, мам, и искать по дороге красивые шишки, которые мы потом выставим в нашем серванте.
"В нашем серванте... У нас дома..." – у женщины защемило сердце. – "Разве эти слова еще имеют какой-нибудь смысл?"

– Мама, а где тот мальчик с папой, машина которых застряла в речке, съехав в обочину?
Женщине, еле сдерживая эмоции, спокойно ответила:
– Они впереди, Марта. Наверняка, уже вышли к какому-нибудь отелю и ищут нас.
– Правда? Как здорово! А в этом отеле есть камин? Я хочу согреть свои руки. Они замерзли так, что совершенно меня не слушаются.
Женщина чуть не закричала навзрыд.
"Нет! Молчи! Пусть девочка до последнего верит в хороший исход", – приказала она сама себе и вслух сказала:
– Безусловно, есть, Марта. Потерпи. Еще чуть-чуть и все это кончиться.

Да-да. Еще чуть-чуть и все это, воистину, кончиться...

***

Арест чиркнул зажигалкой, но она не зажглась. Он предпринял несколько попыток, но безуспешно.
– Ого! – удивился мужчина. – Впервые моя зажигалка меня подводит! Вот уж точно, конец всему!
Сунув обратно в карман огарок сигары, он поправил на плече карабин и попытался оглядеться. Смысла в этом было немного, ибо во мраке ничего невозможно увидеть.
– Может, пальнуть пару раз? – спросил он сам себя. – Пристрелю кого – ну и ладно. Хоть человеческий голос услышу.

Неясно, была ли это шутка, но Арест снял карабин, прицелился в темноту и несколько раз прошептал "Пах, пах". Потом вернул карабин на плечо, так и не нажав на курок.
– Что-то становится скучновато, – опять заговорил он сам с собой. – Это совершенно никуда не годится! Ей-богу – сейчас кого-нибудь встречу и пристрелю!
Мужчина поднял повыше ворот и "поплыл" по глубокому снегу.

***

– Смешно. Не правда ли, отец? – спросил молодой человек, занимаясь приготовлением чая. – Поминать Бога всуе, да еще в контексте намерения совершить злодеяние. При том бессмысленное.
Отец вынул мундштук потухшей трубки изо рта, но промолчал.
– Или ты видишь в этом тонкий жизнеутверждающий смысл? – предположил молодой человек.
Ответа не последовало. Похоже, когда пожилой мужчина молчал – этим он выказывал свое согласие с прозвучавшими утверждениями. В целом. Мелочи же ему сейчас обсуждать не хотелось.
– Да-да. Понимаю тебя, – сын налил чай и устроился в кресле подле пылающего камина. – Ему ты тоже решил дать ШАНС. Безусловно, без таких индивидуумов было бы скучно. А когда скучно – это "совершенно никуда не годится! Ей-богу..."

Последняя фраза заставила отца строго посмотреть на сына.
– Извини, – тут же поправился тот. – Сказал глупость. Вернее, лишь повторил.
– Ты не они, чтобы повторять глупости.
– А им можно?
Мужчина снова отвернулся:
– Можно. Не всем... Но можно.

***

Ах, как было бы красиво сейчас!

"Как было бы сейчас красиво вокруг, если бы светило солнце, а ноги не коченели в снегу!" – думал господин Ханна, сидя на пеньке и отхлебывая из фляги, в которой уже почти ничего не осталось. Когда невдалеке послышался хруст ветки, он даже не шелохнулся: зверь ли, человек ли – какая разница? Другой фляги у них все равно, наверняка, нет!
Хруст повторился. И уже совсем близко.
Господин Ханна набрал в легкие студеного воздуха, совершенно не заботясь о своем здоровье, и как заорал:
– Стой, стрелять буду!

В ответ послышалось тяжелое падение в сугроб, перемежающееся с резким хрустом множества веток. Не в силах сдержаться, господин Ханна расхохотался.
– Кого нелегкая принесла?! И какого милого Вы, уважаемый... или уважаемая?.. вздумали ко мне подкрадываться? Кстати, с Вами там все в порядке?
Ответа не последовало, но послышалось клацанье затвора.
– Ого! Да Вы, никак, намерены в меня стрелять? Сделайте одолжение, если только способны стрелять прицельно в такой темноте. Коньяк у меня закончился, так что мне уже все равно.

Раздался громкий выстрел, и сверху посыпались хлопья снега.
– Ну, так я и знал – в такой темени даже кошка прицельно не выстрелит! – иронично отреагировал полноватый мужчина с пустой флягой в руке. – Впрочем, похоже, что Вы намеренно стреляли поверху?
На несколько мгновений воцарилась тишина.
– Кто Вы такой?! – послышалось, наконец.
Человек на пеньке спрятал пустую флягу и представился невидимому собеседнику:
– Вильям Ханна. Писатель, этнограф, культурный деятель, социолог. Пятьдесят пять лет. Женат. Трое взрослых детей. Достаточно? Или еще что-нибудь о себе рассказать.

– Что Вы здесь делаете?! – снова проревело из темноты. – Чего орете, как сумасшедший?! Пьяны?!
– Каюсь, пьян. А что делать? За то, что напугал, простите – бес попутал... Вам помочь? Вы где?
– Оставайтесь на своем месте! Или я пристрелю Вас!
Снова послышался хруст, и в темноте, наконец, появился силуэт человека.
– Я не в том настроение, чтобы терпеть такие шутки! Возьму и пристрелю Вас!
– Смею повторить, это будет не самый худший для меня исход из той ситуации, в которой я оказался, – парировал Ханна. – А Вы охотник?

Пришелец отряхнул снег и ответил:
– Да-да, охотник. На зверей, на людей. На кого придется.
– О-о! Я понял. Стреляете во все, что можно подстрелить. Не ради выгоды и без личных претензий.
– Вот-вот. Вижу, Вы умный собеседник.
– А коньяка у Вас нет?
– Не пью.
– Печально.
Незнакомец подошел и бесцеремонно уселся на тот же пенек.
– Подвиньтесь. Здесь Вам не отель.

Отложив карабин в сторону, он продолжил:
– Раз Вы умный, то, может, ответите: что за ерунда творится вокруг? Такой темени я отродясь не помню. И даже моя зажигалка отказывается гореть.
– Могу ошибаться, – начал Хана, – но, похоже, что это конец.
– Конец?
– М-да. Конец всему. Глобально философски.
– Но ведь мы еще существуем. В чем тут философия?
– М-м... То, что мы еще существуем, думаю, лишь попытка дать нам возможность подвести итоги.
– Какие итоги? О чем Вы врете?

– Ну... как Вам сказать? От того, как мы подведем эти самые итоги, еще многое может измениться.
– Я бы предпочел подводить итоги где-нибудь в тепле.
– Признаюсь, я тоже. Но в том-то и соль. В тепле Вы не станете этого делать. Человека пока не пихнешь головой в холодный сугроб – он не начнет ничего переосмысливать.
– Ага! И поэтому Вы меня напугали, заставив зарыться с головой в сугроб?
– Я не хотел. Просто мне страшно здесь, в одиночку сидя. А по натуре я человек веселый.
– Пристрелить бы Вас за Вашу веселость... Лучше скажите, что нам делать дальше?
Ханна хотел что-то сказать, но тут со стороны долетел протяжный и надрывный звериный вой.

– Волки!
Незнакомец вскочил и вскинул карабин.
– Возможно, – согласился Ханна. – Но больше похоже на собаку.
– Не умничайте! Вы еще и зоолог ко всему?
Господин Ханна не ответил. Он встал с пенька и медленно поковылял через сугробы в кромешный мрак.
– Эй, куда Вы? – окликнул его человек с карабином. – С ума сошли?
– Предпочту, чтобы меня съели волки, чем замерзать тут.
– Вы псих?!.. Стойте! Я не хочу оставаться один на этом Вашем пеньке! Хоть Вы и идиот, но придется идти с Вами!.. Не бегите!

***

Его звали Дик.
Вернее, так его звала хозяйка. Только теперь она лежала в снегу, не подавая признаков жизни. Дик скулил, пытался лизать ей лицо, коченея от холода сам, скручивался подле нее калачиком, надеясь, что сможет так ее согреть. Когда же понял, что все бесполезно, вскинул морду к воображаемой на небе луне и громко завыл.
Почему?! Почему она лежит бездыханная? Почему не треплет его за шею? Почему все так?!
Дик издал еще несколько надрывных звуков и, продолжая дрожать от холода, лег на хозяйку и замер. Его морда уткнулась ей в лицо.
Он больше не встанет.

***

– Все, хватит! – молодой человек отставил чашку с чаем и встал. – Я больше не в состоянии это терпеть, отец. Или кончай все, или я ухожу.
Пожилой мужчина тоже отложил пустую трубку и встал.
– Ты торопишься, сын мой. Ты торопишься. Ты еще слишком молод. Но... если ты больше не можешь терпеть, тогда заканчивай все сам, как считаешь нужным. Я верю тебе. Собственно, мне больше некому так верить, как тебе.
Более не говоря ни слова, отец удалился.

Молодой человек немного постоял, что-то обдумывая. Наконец приняв решение, он встрепенулся, накинул шубу и вышел на крыльцо дома.
Еще несколько мгновений он задержался, чтобы прочувствовать вкус лютой зимы, а потом извлек из кармана обычную зажигалку. Чиркнув кремнием, зажигалка вспыхнула маленьким язычком пламени. Молодой человек поднес ее к большому масленому фонарю и запалил фитиль. Неяркий, но все же, свет разлился вокруг.
– Ах, как красиво! – непроизвольно вырвалось у него из груди. – Это все слишком красиво!

***

Берт шел и рыдал. Как ребенок.
Нет, не оттого, что окончательно окоченел. Не оттого, что понял – это конец! А потому что ничего иного ему просто не оставалось. Он мало плакал в своей жизни – считал это недостойным мужчины. Теперь же этот стереотип потерял смысл.
Оказывается, когда плачешь – испытываешь нечто ни с чем несравнимое. Внутри тебя все меняется. Начинаешь чувствовать себя иным. Лучшим, более чистым и истинным. Начинаешь понимать, что по-настоящему ценно в мире и в тебе самом, а что нет.

Но слезы не безграничны. В какой-то момент они иссекают. И тогда происходит что-то очень важное: старый мир и старый ты навсегда исчезают, а в тебе и вокруг зарождается нечто новое. И каким оно будет, это новое, и будет ли вообще, решается именно в этот момент. Дальше уже мало, что можно будет изменить. А в этот миг можно!
Когда Берт перестал плакать, он испытал невероятную легкость в себе. Странно, но ему показалось, что он счастлив. Очень хотелось жить! Ибо он понял вдруг, как прекрасен был мир! Но если придется умереть здесь и сейчас, он примет этот свой исход не просто спокойно, но радостно. Значит, так надо!

Берт сунул трясущуюся руку в карман и извлек горсть разноцветных фишек.
– Боже! Какая глупость! Зачем я притащил их сюда! – рассмеялся он над самим собой.
Бросив фишки в снег, он прислонился к стволу дерева и, запрокинув голову, уставился вверх, желая в последний раз увидеть хоть одну звезду. На то, что он ее увидит, Берт слабо надеялся. И все же стал пристально вглядываться в кромешный мрак.
Возможно, это были его последние галлюцинации, но небо вдруг ответило ему, сверкнув небольшой искоркой. Берт не удивился. Он просто был счастлив!
А небо снова ответило ему. Еще и еще.
И Берт закрыл глаза.

***

Лес неожиданно расступился, и парень вышел к реке. Невдалеке Берт различил небольшой, но аккуратный мосток и дорогу вверх по склону. А там, чуть выше, сверкающий электрическими огнями небольшой отель!
Берт не возликовал. Нет. Он слишком много пережил за последние минуты, чтобы предаваться дешевым чувствам.
"Так надо. Так должно".
Он перешел мосток и медленно пошел наверх. Сил оставалось очень мало, но он все-таки поднялся и приблизился к дому. Кто-то поспешил выбежать ему на встречу. И когда силы совсем покинули Берта, крепкие руки подхватили его, не дав ему упасть.

***

– Пейте. Малыми глотками.
Берт не мог держать руками поднесенную ему глиняную кружку с горячим глинтвейном, и человек, встретивший его на пороге отеля, вынужден был помогать.
– Сейчас я разотру Вам ноги. Будет больно. Потерпите.
– Кто Вы? Как Вас зовут? – едва прохрипел Берт и тут же почувствовал нестерпимую боль в ногах.
– Зовите меня... пусть будет, Андрей. Или Эндрю.
– А я Берт, – процедил парень сквозь зубы, с трудом терпя боль.
– Вы пришли со стороны реки? Других людей не встречали на пути?

– Нет. Я никого не встречал.
– Но, все-таки, Вы нас нашли, – скорее самому себе сказал Эндрю, – это хорошо. Значит, и у других есть шанс. Вы протоптали к нам дорожку, и на нее, наверняка, наткнутся.
– Что это за место? Отель?
– Да, отель.
Берт не стал уточнять, что за отель и как называется. Теперь он уже знал, что в подобных ситуациях мелочи не имеют никакого значения. И не надо ими озадачиваться.

***

Мир складывается из мелочей – это истина.
В обычное время каждая мелочь имеет свое значение и свой резонанс. Но когда наступают мгновения важных решений, когда мир подвисает на тонкой нити – мелочи неважны. Они совершенно бессмысленны. Как горстка выброшенных фишек. Тем более, что им, фишкам, все равно, где валяться – в снегу даже лучше.
А, может, я неправ... Наверняка, неправ. Надо будет все переписать... Потом.

***

– Мне кажется, я слышу лай собаки, – Берт завертел головой, пытаясь расслышать звуки.
– Да, похоже, у нас будут еще гости. Это хорошо. Извините, я покину Вас.
Эндрю надел полушубок и поспешил во двор.
Берт огляделся. Внутреннее убранство отеля оказалось скромным, но одновременно изысканным и утонченным. В гостиной удобные диваны и множество кресел, мягкое приятное освещение, раскидистый камин.
Берт с трудом приподнялся и заковылял к выходу – посмотреть, кто пришел. В этот момент в комнату ввалилась целая толпа, еле держащихся на ногах людей. Двое мужчин внесли тело девушки. Вбежал огромный пес. Мальчуган и маленькая девочка с радостным криком "Ура! Здесь есть камин!" тут же метнулись к огню, едва не сбив Берта с ног.

– Что Вы стоите?! Помогите уложить на диван! – закричал на Берта здоровяк с карабином за спиной, едва удерживающий с другим мужчиной бесчувственное тело девушки с побелевшим лицом.
Последними в комнату вошла еще одна пара, мужчина и женщина средних лет, которые тут же обессилено опустились прямо на пол. Наконец, появился и Эндрю, затворяя за собой дверь.
Берт помог уложить принесенную девушку на диван.
– Жива? – поинтересовался он, с тревогой взирая на ее, казалось, обледенелое лицо.
– Не спрашивайте глупости! – проревел мужчина постарше с пухлыми чертами лица. – Бренди есть?! Срочно разотрите ей щеки и руки! И, если удастся, влейте пару глотков в рот! Только осторожно!

***

Мелочи-мелочи. Опустим их в камин, как вязанку дров, чтобы поддать жару. От этого больше будет пользы.
А то!

***

Дрова в камине загадочно потрескивали. Огромная псина лежала подле, периодически стреляя вокруг смущенным и полным ему одному понятными надеждами взглядом. Дети играли на ковре в домино. Арест отставил в сторону почищенный карабин и хлебнул кофе из маленькой чашечки. Господин Ханна, сейчас грустный, следил за работой своего товарища.
– Похоже, Вы влюблены в свою игрушку? – обратился он к здоровяку. – Так странно и нежно с ней обращаетесь.
Арест не рассердился на вопрос.
– До сих пор это была единственная вещь, которая меня не предала. И как я могу отплатить ей неверностью?
– Но, ведь, это инструмент убийства. Это Вас не смущает?

– Инструмент убийства, говорите? – Арест взял в руки вилку. – Убить при желании можно даже этим. Кроме того, убить можно, например, словом. Давайте тогда и слово отнесем к инструментам убийства. Кажется, Вы говорили, что Вы писатель? Скольких людей Вы убили своим словом?
Господин Ханна погрустнел еще больше:
– Наверное, очень много. Я, знаете ли, весьма резок и бесцеремонен на слово.
– Для меня это уже не откровение, – ответил Арест и еще раз взял в руки свое ружье, нежно его поглаживая.

В гостиную вернулся хозяин отеля, назвавшийся Эндрю.
– Девушка пришла в себя, – сообщил он. – Да, забыл спросить, кто из Вас подобрал ее в лесу?
Арест опять отставил карабин и съязвил:
– Какая разница? Вы собрались писать статью в газету под названием "Героический мальчик спас тонущего в канализации щенка"?
– Ясно, – невозмутимо заключил молодой хозяин отеля, – а то я кое-что пропустил... Нет, никаких статей я, конечно же, писать не буду.
Эндрю подошел к столу и, как могло показаться, несколько смущаясь, выставил бутылку шампанского.

– Ого! Откуда в этом отеле такие дорогие напитки? – в крайнем удивлении прошептал своему другу господин Хана. – Редкий коллекционный сорт!
– Вообще-то, у нас не принято злоупотреблять разным таким, – продолжил хозяин, – но сегодня... Новый Год, во-первых.
– Как, Новый Год? – подала слабый голос женщина – мать маленькой девочки – все это время кутающаяся в толстый плед. – Неужели, мы так долго блуждали по лесу?
– Я имел в виду не светский праздник, а исключительно астрономический Новый Год, – ответил Эндрю. – Он именно сегодня. Во-вторых, еще и мой День Рождения. Правда, сам я не знаю, когда родился. Но все считают, что именно в этот день. Так что не откажите.

Хозяин разлил пенящийся и источающий праздничный аромат напиток по фужерам и величественным жестом пригласил всех к столу.
Первым подошел Берт:
– Поздравляю Вас! Очень хотел бы что-нибудь подарить. Но, похоже, что у меня это не получиться.
– Вы сейчас не поймете меня, – ответил именинник, – но и Вы, и все здесь собравшиеся подарили мне уже очень много. Правда, еще далеко не все, что могли бы. Но об этом не сейчас.
Подошел отец мальчугана, взял фужер и обратился к хозяину:

– Мне кажется, сейчас не уместно провозглашать какие-либо тосты. Мы все тут пережили достаточно страшных мгновений. Но... не могу объяснить почему... с Вашим появлением действительно пришло ощущение праздника. Новый Год ли, Ваш День Рождения – простите, мне все равно. Но я с готовностью принимаю Ваше приглашение выпить шампанского. Пусть будет праздник!
– Пусть будет праздник! – проревел Арест подхватывая фужер.
– Пусть будет праздник! – вторил господин Ханна, к которому вновь стала возвращаться веселость.

Часть II. После.

Лиза всегда верила в чудеса.
Ложась спать, она ставила рядом пустую шкатулку в надежде, что на утро в ней обнаружится то, о чем она мечтает. Выглядывая в окно, непременно ожидала увидеть там прекрасного принца или, на худой конец, старого волшебника в колпаке. Сказкам она верила больше, чем прочим книгам.
Только реальность всячески старалась разочаровать ее. На самом деле ничего волшебного никогда с ней не происходило. И шкатулка у кровати так и оставалось пустой. Лизу это нисколько не смущало. Она согласна была ждать чуда вечность. И это делало ее крайне непрактичной в жизни. Вела она себя не всегда адекватно. Друзей у нее было мало. Устроить жизнь не получалось.

Единственный, кто всецело ее понимал и готов был делить с ней любую участь – это дог по кличке Дик. Как и его хозяйка Дик оказался крайне неприспособленным к жизни псом. Окажись он на улице (Боже упаси!), он не протянул бы сам и трех дней. При этом хозяйку он любил на столько, что при всей своей добродушности был готов сразиться за нее с целой сворой диких псов или ватагой двуногих хулиганов. Это его свойство часто приводило Лизу к неприятностям. На нее (вернее, ее Дика) жаловались практически все, и даже доходило дело до судебных исков. В итоге Лиза уже мечтала не о принце за окном, а о том, чтобы съехать куда-нибудь из людного города, где они с Диком никому не мешали бы.

Но это все мечты, мечты. А реальность такая, какая есть.
И ничего в ней не меняется.

***

Лиза проснулась от боли.
Болела голова, болели руки и ноги, ломило все тело. В незнакомой ей комнате было темно. Лишь из окна лилось голубое сияние луны. Там падали большие снежные хлопья и сверкали на небе звезды.
Лиза попыталась кого-нибудь позвать потрескавшимися губами, но ей не удалось издать не звука. Тем не менее, огромный пес тут же оказался рядом с ней на кровати и дыхнул ей в лицо.
"Дик! Ты!" – лишь смогла подумать Лиза и протянула к своему другу забинтованные руки. – "Где мы? Что случилось?"
"Все хорошо. Я с тобой", – мысленно ответил Дик и лизнул ее в лицо.
"Все хорошо. Да, я, собственно, никогда в этом и не сомневалась. Ведь, я всегда верила в чудо!" – подумала Лиза и опять уснула.

***

Когда утром Берт вышел в гостиную, там был только Эндрю. Молодой хозяин отеля сидел в кресле у продолжающего гореть камина и смотрел на языки пламени.
– Доброе утро, – поздоровался Берт.
– Доброе утро.
– А где все?
– Еще спят. Все поздно легли этой ночью. Кроме Лизы – она не вставала. Другие же хотели не спать, а продлить ночь. Но ничто не может длиться вечно. И утро когда-нибудь должно настать, – философски заключил Эндрю.
– Утро когда-нибудь должно настать, – мрачно вторил Берт, наливая в стакан газированной воды. – Значит, ночь чудес закончилась, и наутро мы все вернулись к тому, что было всегда? Сейчас Вы отдадите мне мой клубный жакет, бумажник и выгоните обратно в лес.

Хозяин мрачно улыбнулся:
– Увы, это не получится.
– Не получиться? Почему? – насторожился Берт.
– Да, собственно, выгонять-то Вас некуда.
Слова не понравились Берту. Он невольно глянул за окно. Там зеленели могучие ели, изрядно запорошенные снегом. И ничего пугающего не было.
– Простите, господин Эндрю, – Берт подсел к камину, – Вы мне показались человеком серьезным, не любящим глупые шутки, вроде нашего господина Ханна. Объяснитесь, пожалуйста.

Хозяин ответил, не глядя на Берта:
– Вчера я говорил Вам, что отныне все будет зависеть только от вас самих. И так есть. Я многого жду от вас. Но ничего не вправе требовать. Я поручился за Вас. И если ошибся, все будет очень плохо.
Он сделал небольшую паузу:
– А старого мира больше нет, уважаемый Берт.
– Нет?! – холодок пробежал по спине парня. – Но там, за окном, зеленеют ели. Посмотрите! Все, как всегда.
Эндрю встал и указал рукой:
– Возьмите мою шубу и идите туда. Ваши друзья уже там.

В волнении Берт выскочил из дома.
Зимний пейзаж вокруг был невероятно красив этим утром. И ничто не подтверждало страшный смысл слов хозяина. Но Берт чувствовал, что все не так. Сказанное не шутка. Сказанное правда! Он поспешил на пригорок, куда ему указали. И, забравшись, все увидел.
Вокруг, куда только можно было кинуть взгляд, не было ничего. То есть вообще ничего! Только небольшой островок тверди с отелем, пригорком, на котором стоял Берт, да кучка мохнатых деревьев по краю. Все!

Нет. Еще был туман. Как будто облака спустились на землю и застелили все вокруг.
– Нет! Не-ет! – что есть мочи закричал Берт, и слезы снова брызнули у него из глаз. – Это глупо! Это бессмысленно!

***

– Не орите так! – послышалось сбоку. – Детей разбудите! Они только под утро заснули.
Берт обернулся и увидел пухлого господина Ханна, а рядом здоровяка Ареста и, так и назвавшего себя, отца мальчугана.
– Что такого страшного Вы увидели? – упрекнул Ханна. – Обычный туман. Сейчас солнце прогреет и он растает.
– Это не туман, – твердил Берт, – это не туман. Больше ничего нет. Нет гор, нет земли. Нет мира.
Ханна подошел и успокаивающе похлопал парня по плечу.
– Не паникуйте, уважаемый. Вот нам с Вами и надо это дело исправить. Заново сотворить хоть что-нибудь. И срочно! Пока женщины и дети не проснулись. Негоже им праздник омрачать.

– Заново сотворить?!
Еще вчера Берт бы ошарашен таким предложением. Но не сегодня. Сегодня он был уже другим.
– Как? – спокойно и сосредоточенно спросил он толстяка.
– Ну, попробуйте представить себе, каким бы Вы хотели увидеть мир вокруг после того, как рассеется туман. Что есть дорогого в Вашей памяти, чтобы Вы хотели нарисовать пред собой? Хоть что-нибудь для начала.
Берт надолго замолчал, закрыв глаза.
– Уважаемый, время-время. Спешить надо.
Берт открыл глаза и... увидел!

В том месте, куда он смотрел, туман, действительно, стал рассеиваться. Проявились нечеткие очертания чего-то реального и знакомого. И, наконец, молодой человек увидел то, что хотел: дворик, где прошло его детство, маму и папу, сидящих на лавочке, и... свой новенький велосипед!
– Неплохо-неплохо! – захлопал в ладоши Хана. – Замечательное начало! А то мы тут совсем отчаялись. С ночи, знаете ли, фантазия ни у кого не работает. Господа! – обратился он к остальным. – Быстренько развиваем эту тему!
Оживившиеся мужчины тут же забегали по пригорку, размахивая руками. Как будто пытаясь таким образом разгонять туман.

***

Еще слабая Лиза вышла из дома, поддерживаемая женщиной – мамой маленькой девочки. Ей хотелось вдохнуть свежего воздуха. Следом выбежали проснувшиеся дети и ее Дик, который тут же кинулся нырять в сугробы.
– Господа! Чем вы там занимаетесь?! – окликнула мужчин женщина.
– Туман разгоняем! – донеслось с пригорка.
– А можно посмотреть на вашу работу?!
– Сейчас, сейчас!.. Еще чуть-чуть!.. А теперь можно!

Все взобрались наверх, и там им открылась картина невероятной красоты. Солнце поднялось над горизонтом. Туман рассеивался и открывал взору огромный мир...
Мир?
Какой?

© Dalahan Dalyet. Dec 16 2012

Рецензии на "Страшную ли, добрую ли сказку"

Dalahan : Отчитать бы Автора за занудство и перекручивания. Ну, да ладно. Ограничусь оценкой.
Edinet : Ну все так завораживает, держит в недоумении и ожидании, просто не хватило некой ширины, глобальности и понимания, что же стало с миром, почему и зачем и кто эти Боги вершители судеб.
Тень Цитадели : Ну, и где интрига? Черт, сбился. Хотел же только о хорошем. В общем, сюжет с идеей выбран таким образом, что в рассказ (короткий) не умещается... Никак. Потому что цель должна быть при таком изложении – разбор психологических образов героев произведения, их изменение. В таком случае, урывистость и широта повествования даст максимальный эффект. Уф, естественно, по моему мнению.
Strannik : Мрачноватая сказка-притча с хэппи-эндом.
Лотадан : Мне понравилось, очень хорошая новогодняя сказка, но нет юмора из-за этого снизил балл.
Smoky : Мнение судьи : Хорошо написано, полное и исчерпывающее соответствие сложной теме и дополнительным условиям, кроме одного – юмора маловато. Читая первую часть, даже ощутила легкий холодок по спине, когда представила себе, о каких ужасах автору придется упоминать по моему заданию далее. Но обошлось. Абсолютных кошмаров не последовало. Однако хочу отметить, что даже без описания подробностей кошмаров и множества трупов, ощущение конца света чувствовалось основательно. Идея же второй части, на мой взгляд, оригинальна и, что особенно радует, светла и оптимистична. Автор – молодец!
Господин Тень высказал очень правильную мысль – “Разбор психологических образов героев”. Полностью согласна с этой идеей. Действительно, если выложить подробные психологические портреты героев и, тем самым, объяснить, почему из всего мира были сохранены только они, а так же, почему именно им выпала честь (награда, обязанность, беда, мучения – нужное подчеркнуть) быть не только спасенными, но и “родоначальниками” нового мира, то вещь заиграла бы совершенно другими красками. Пожалуй, получился бы очень серьезный и глубокий роман, на который Автор, между прочим, способен! Это прямо его конек – копаться в сознаниях и душах героев, выплескивать их переживания, сомнения и порывы, сплетая их в весьма непредсказуемые порой идеи. При условии, конечно, что роман будет дописан. Правда, господин Критик?!

Конец света – конец тьмы.
III место

Если сердцем России по праву может назваться таинственный и чуточку волшебный Питер, мозгом, безусловно, является шумная и деловая Москва, то кладовой России может быть только Сибирь – край суровой красоты и тяжких испытаний.
Бесконечное зеленое море тайги скрывает сотни загадок, неисчерпаемые ресурсы, многочисленные опасности и банальные неудобства – от вездесущего гнуса до лихих людей, от отсутствия всякой цивилизации на сотни километров вокруг до хозяина тайги, которого глупые туристы разбудили, чтобы сфотографировать, а теперь он не в настроении.

Есть в тайге и рукотворные опасности – минные поля, бесшумные скорострелки с автоматическим наведением, беспилотники величиной с голубя, оснащенные разрывными гиперзвуковыми иглами. Но увидеть их суждено единицам.
Если смотреть по карте, то база располагалась где-то между Норильском и Якутском – не слишком далеко от Байкала. Вообще база – это было условное название, техническая характеристика объекта. По абсолютному большинству документов ее вообще не существовало, а оставшийся мизер называл ее просто "объект 386". В кулуарах же тех, кто был причастен к тайне, ее именовали "Тунгуской" по вполне понятным причинам.

"Объект 386" был одним самым старым из пяти – его построили в 50-х еще при Союзе как убежище на случай ядерной войны и резервный командный центр, если Москва будет уничтожена. Однако после известных событий база была реконструирована по протоколу "Ковчег", что подразумевало, кроме прочего, полную автономность на срок до полувека для трех тысяч человек. Именно такая степень автономности плюс подземное расположение и абсолютная секретность российской базы стали решающими, когда возникла необходимость собрать совещание большого штаба.

Громадный наклонный зал на несколько сотен мест был заполнен едва ли на треть, однако новые посетители ожидались с минуты на минуту, хотя уже и порядочно опаздывали. Впрочем, никто из присутствующих не роптал – на ближайшие 200 километров единственной связью с цивилизацией, не считая кодированных спутниковых каналов, была ветка секретного метро. Больше способов попасть на базу не существовало – летательные аппараты вне зависимости от порта приписки и государственной принадлежности сбивались в радиусе 10 километров, наземных дорог не существовало, а едва заметные тропинки были усеяны минами. Кроме того, спутники, подвешенные на геостационарных орбитах, просто не видели базу, прикрытую голографическим мультипликационным полем, и не могли навести на нее парашютный десант.

Гул голосов то чуть стихал, то снова нарастал. Будь здесь какой-нибудь ушлый журналист, он бы немало удивился "разношерстности" присутствующих. Израильтяне мирно беседовали о чем-то с арабами, порой похохатывая над шутками, вечно насупленные брюссельские евродепутаты горячо пожимали руки российским чиновникам, а надменные американцы, будто школьники, ожесточенно пытались переспорить тройку китайцев и тибетского ламу. И почти никто не обратил внимания на человека в черном костюме с "дипломатом", вошедшего в зал.

Зуммер разогнал всех по местам. Припоздавшие, толкаясь, пробирались к своим креслам. Едва они расселись, человек с "дипломатом", который, казалось, только-только стоял у входа, шагнул к трибуне. Его негромкий шипящий голос разнесся, усиленный невидимой акустикой и продублированный электронными переводчиками на языках всех присутствующих:
– Дамы и господа, приступим к делу. Времени мало, а вопрос, стоящий перед нами, важен для выживания человечества...

За его спиной развернулся громадный экран, на котором возникли цифры отсчета. 27 часов 21 минута 13 секунд.
– Ситуация такова: на текущий момент с планеты ушли 2372 корабля, еще 117 находятся в состоянии предстартовой подготовки. Из 147311 чужих во всех странах уже отбыли 112500... Прошу прощения – уже 113200. Вторая волна циклона, прикрывающего отлет, затронула 90,317 территории Европы...

Человек с "дипломатом" говорил ровно и безэмоционально, будто робот, но главы государств внимали ему, словно впитывали высочайшую мудрость. В каком-то смысле так и было. Этот человек, имени которого не знал ни один присутствующий и которого за глаза называли G-Man-ом (Government Man – человек правительства), формально числился работающим в какой-то третьесортной госконторе в Непале. Однако там его никогда не видели (что давно уже выяснили все разведки), а появлялся он лишь в моменты наивысшей напряженности. Сегодня был седьмой раз.

***

– А ты веришь в конец света? – спросила Галя.
Я помотал головой.
– Нет.
– А почему? Вон сколько людей верит, в интернете пишут, что Земля перейдет в новое измерение, что будет сопровождаться катаклизмами.
– Угу, а другие пишут, что Солнце погаснет на пару недель. Некоторые так, вообще, думают, что на планету придут мексиканские боги и устроят массовые казни неверных, – я усмехнулся.

– Ерунда все это. Человеческие страхи, помноженные на подсознательную боязнь зеркально отраженных цифр.
– А если не ерунда? – настаивала Галя. – Вдруг прямо сейчас к Земле приближаются космические корабли враждебных инопланетян? Каких-нибудь ящериков или мегажуков, которые хотят захватить отсталую планету.
Я притворно вздохнул, стараясь не улыбаться.

– И почему инопланетяне обязаны быть враждебными, да еще и внешне непривлекательными? Нет бы какие-нибудь космические амазонки или медноволосые эльфы. Таким и сдаться не грех...
Галя насупилась, тоже, разумеется, притворно, но через несколько секунд прыснула. Шутливо бросила в меня пригоршню снега, вспыхнувшего в свете фонаря сотнями разноцветных искр. В этой рукотворной мерцающей метели она и впрямь выглядела немножечко эльфом в лучших толкиеновских традициях. Рыжая непослушная прядь выбилась из-под белой пушистой шапки.

– Так значит, ты готов сдаться космическим эльфам? Ну, держись тогда!
С этими словами она снова бросила в меня искрящийся снег. Я ответил, и несколько минут мы просто дурачились и смеялись.
Наконец, раскрасневшиеся, мы остановились. Галя поправила выбившиеся из-под шапки волосы, взглянула на часы.
– Мне уже пора...
– Я провожу.
Алые люминисцентные цифры на здании банка показывали 21:12 20 декабря 2012 года.

***

– Итак, подытожим, – произнес G-man. – Чужие явно эвакуируются с Земли. Аналитическая группа подготовила несколько моделей, объясняющих возможные причины этого. Также к моделями приложены докладные записки агентов, работающих с пришельцами: Икс, – кивок в сторону миниатюрной миловидной женщины в строгом костюме-тройке, – и Игрек, – кивок в сторону высокого темноволосого европейца.
– Прошу ознакомиться с ними, после чего необходимо будет принять решение о дальнейших действиях.
G-man сошел с трибуны в зал, который тут же превратился в бурлящее море эмоций.

– I`m sure! They plan to take over Earth...
– Nein! Sie wollen die Menschheit zu vernichten!
– Любі друзі, цей кінець світу вигадали москалі, щоб втручатися у внутрішні справи України!..
– А я вам правду скажу! Во всем виновата Америка! Завтра наши ученые чуть-чуть изменят гравитационное поле Земли, и она будет под водой!
На этой сакраментальной фразе все, стоящие рядом чуть примолкли, ожидая новых откровений относительно технических и геологических подробностей организации конца света. Но не дождались и вернулись к собственным проблемам.

Между тем агенты вполголоса обсуждали свое. Игрек доказывал, что инопланетяне улетели, потому что готовится широкомасштабное вторжение, и, будучи американцем по духу и евреем по маме, был готов биться об заклад, но не более, чем на десятку. Икс же скептически усмехалась и весьма логично опровергала это, заявляя, что раз последние сорок лет инопланетяне живут среди людей, то могли бы давно взять под контроль все и вся, однако не делали этого, поскольку на втором уровне шкалы Кардашева, которой соответствовали 90% из более чем трех тысяч известных цивилизаций Галактики, нет смысла тратить ресурсы на захват планеты, если они могут построить миллионы самореплицирующихся и гораздо более дешевых зондов фон Неймана и просто терраформировать подходящую планету без автохтонных обитателей. В конце они даже поспорили, причем Икс поставила на кон давно чаемый Игреком ужин в хорошем ресторане. Против такого аргумента агент не сумел устоять и ставку принял.

***

День конца света выдался солнечным и морозным. Ослепительно голубое небо и сияющее в синеве солнце будто бы нахально насмехались над человеческими поверьями, демонстрируя несокрушимость космических законов над наивностью хомо сапиенс. А еще – прогоняли грустные мысли.
Вчера я проводил Галю домой. Она явно торопилась, хотя и старалась не подавать виду. Я спросил, было, в чем дело, но она отмолчалась. Видимо, не хотела лгать, чего совершенно не умела делать, а по какой-то причине не могла сказать правду.
Почему-то вспомнилось, как мы познакомились три месяца назад.

Я работаю "приходящим админом", поддерживаю аппаратные парки в двух небольших фирмах – коммунальной госконторе и магазине электроники. Благодаря хорошо настроенным серверам и постоянным интернет-каналам половина проблем решается удаленно. А вот со второй половиной приходится разбираться на месте.
В тот день меня вызвали из-за сущей мелочи – поменять клавиатуру, залитую кофе. Ну, это дело минутное – принес новую, подключил, передернул машину, чтобы опозналась. Затем рассказал перепуганной девчонке-операторше, чего не стоит делать на рабочем месте – кажется, она ничего не запомнила, наверняка, думала, что сейчас ей попадет; безуспешно постарался ее успокоить и откланялся. А на выходе, где короткая очередь ждала, пока операторы сверят показания по электроэнергии, ко мне шагнула она.

– Извините, вы специалист по компьютерам?
Вот так – прямо в лоб.
– Ну, вообще-то да. Разбираюсь немного, – поскромничал я.
– Тогда помогите, пожалуйста.
С этими словами она протянула мне планшет. Я взял аппарат, внутренне готовясь к жалобному "не запускается игрушка", и чуть было не уронил планшет, а вслед за ним нижнюю челюсть – на экране светились несколько строчек, недвусмысленно говорящие о том, что на планшете сейчас собирается ни что иное, как урезанный дистрибутив Gentoo.

– Долго ничего не происходит, – пожаловалась девушка.
– Эээ... Ну разумеется, машина слабая, – пробормотал я. – А зачем Вам это?
– Ну, интересно же!
Галя приехала в наш не слишком крупный город в поисках работы. Она нигде не училась, но с техникой была не просто на "ты", а на "ты, козел" – просто интуитивно чувствовала неполадки и неправильные действия любых электронных устройств. Она была той, которую я искал много лет...

***

Я выбрал строчку в телефонной книге, коснулся пальцем иконки вызова. Телефон тренькнул.
– В данный момент абонент не может принять ваш звонок.
Что за ерунда? Я набирал номер Гали уже третий раз, а бесстрастный компьютер сообщал, что абонент недоступен. Она же никогда не выключала телефон! Нет, могла, наверное, забыть подзарядить, а на морозе аккумуляторы "выдыхаются" быстрее. Я почувствовал, что в душе поднимается паника. Скорее всего, все нормально, но все же...
Уже одеваясь, я услышал в прихожей звонок и открыл дверь.

Галя стояла, словно не решаясь войти.
– Я опоздала...
– Вроде нет. Что случилось? Почему твой телефон отключен? Что происходит?
– Я опоздала. На корабль... Он уже улетел.
– Проходи, – засуетился я. – Ты замерзла? Сейчас чайник поставлю.
И только когда щелкнул тумблер электрочайника, в мою голову робко заползло осознание того, что Галя сказала. Она опоздала на корабль. Который уже улетел. Но... Но ведь корабли не летают! Морские – во всяком случае. А какие еще бывают корабли?
– Галя, – я шагнул к ней. Но не успел сказать больше ничего. Потому что наступила темнота.

***

Сколь бы не была велика скорость света, она тоже конечна. Разумеется, в пределах планеты, чей экватор составляет всего около 40000 километров, задержки незначительны, и оптоволоконные информационные каналы практически мгновенно доставляют информацию из одного полушария в другое. В космических же масштабах запаздывание становится существенным фактором. К примеру, до Луны свет будет мчать почти полторы секунды. До Марса в случае минимального расстояния от Земли – чуть более трех минут. А на окраину системы к потерявшему свой планетный статус Плутону свет долетит за 5 часов.
Расстояние же от Солнца до Земли свет будет преодолевать 8 минут 20 секунд. Закончившихся только что.

Темнота была сплошная – хоть глаз выколи. В памяти немедленно всплыли пугающие прогнозы пророков конца света о том, что несколько недель не будет энергии, темнота и тишина воцарятся в мире. Сейчас они уже не казались бредом.
– Галя! Галя, где ты? С тобой все нормально?
Я шагаю вперед и натыкаюсь на что-то твердое, оно падает с грохотом. В колене расцветает горячий бутон боли. Я слепо шарю перед собой руками и вижу, как голубовато-пепельный отсвет ложится на стену, на табуретку, которую я и зацепил, на интерьер тесной холостяцкой кухни.

Галя вошла в кухню, держа руку перед собой ладошкой вверх. Над ней плыл голубой светящийся шарик – туманная сфера.
– Все нормально, – произнесла она. – Не бойся, темнота ненадолго. Инвертирующее поле должны были уже снять.
Она присела на второй табурет, пристально глядя на меня, и я вдруг заметил, что ее глаза чуть-чуть светятся, как у кошки.
– Кто ты?
– Рикарранка с планеты Зейта-два. Наше солнце у вас известно, как Капелла.
– Ты инопланетянка? – глупо спросил я.

Она улыбнулась.
– Ну конечно. Рыжий космический эльф – помнишь?
– Ты прилетела, чтобы начать захват планеты? – я понимал, что несу чушь, но остановиться не мог. – Ваши десантные корабли уже на орбите? А крейсера погасили Солнце?
– Нет никаких кораблей, во всяком случае – боевых. Пассажирские – есть. А Солнце никто не гасил – просто на время видимую часть спектра инвертировали, сдвинули по фазе.
– Зачем?
– Проще показать, рассказывать слишком долго. Дай мне руку.

Словно загипнотизированный я протянул руку, готовый к тому, что на ней может сомкнуться клешня инопланетного монстра.
– Не бойся, – произнесла Галя и взяла меня за руку, другой же подбросила туманный шарик-светильник.
Пепельное сияние прянуло во все стороны, и я увидел космос. Россыпь звезд, ярких, неподвижных, невероятно далеких. И – корабли. Угловатые и дисковидные, похожие на громадные соты и напоминающие граненные стеклянные сосульки в сотню километров длиной, металлические и покрытые биокерамикой. Десятки, сотни, тысячи кораблей. И – шепот в сознании:

– Более десяти тысяч звездолетов, несколько миллионов разумных собрались в этой периферийной системе, чтобы присутствовать при знаменательном и редчайшем событии – наступлении нового галактического года. Трансляция наступления нового года идет по всем галактическим каналам связи. До наступления нового года остаются наносекунды. Всем кораблям – нулевая готовность! Всем кораблям – на связь! На связь!
Тишина – глубокая, космическая. И многоголосый хор:
– Звездочка – гори!
Вспышка света в ночи – сияние Солнца бьет по глазам, и кажется, виртуальный экран способен передать даже его тепло – щедрое, огненное, согревающее и сжигающее. Огненный океан бушует прямо передо мной, но я понимаю, что свету еще нужно время, чтобы покрыть целую астрономическую единицу. Просто сигналы трансляции обгоняют свет.

– Ты хотела быть там? На кораблях?
– Да. Там много наших. Я давно мечтала об этом – все-таки галактический новый год. Но...
– Что?
– Но сейчас думаю, что мне повезло. Я опоздала на корабль и осталась на планете. С тобой.
– Все, что ни делает Бог, все к лучшему, – глубокомысленно произнес я. – Человеческая поговорка.
– Я знаю.
– А как тебя на самом деле зовут?
– Почти также – Гайя.

– Гайя, – повторил я. – Выходит, ты в некотором роде тезка нашей Земли. Существует теория Гайи – разумной и живой планеты.
– Выходит, что так. Так, закрой глаза.
– Это сюрприз?
– Закрой глаза, если не хочешь ослепнуть! Сейчас появился свет!
Я послушно смежил веки, и спустя несколько секунд увидел оранжевое марево – Солнце снова светило в небе, как ни в чем не бывало.
– Открывай глаза, – услышал я голос Гали (Гайи). И одновременно с этим словно порыв ветра прошелся по кухне.
– Отец!
Моргая от слишком яркого света, я увидел, как Галя бросилась к высокому человеку в необычной одежде.

– Гайя, как же так? Мы все волновались! Почему ты не связалась с кораблем?
– Линк потеряла...
– Эх ты. Ну ладно. А это, как я понимаю, Денис.
Я поднялся. Протянул руку. Рукопожатие отца Гайи было коротким и твердым.
– Мое имя Итар.
– Очень приятно...
– Отец, я...
– А то я не понял, – он усмехнулся. – Оставайся. Планета периферийная, спокойная. Скучать не будешь?

– Буду. Но...
– Понимаю, потому и не зову назад. Держи линк. До ретранслятора на окраине системы добьет. Только не потеряй.
– Постараюсь.
– Береги мою дочь, землянин, – произнес Итар. – И с новым годом вас!
Итар поднял руку, вокруг него вспыхнуло лучистое сияние, и инопланетянин исчез.
А через несколько часов системы слежения за космосом сообщили, что все корабли, стартовавшие вчера, возвращаются. Остальные ушли перпендикулярно плоскости эклиптики и там стартовали в гиперпространство.

***

Агенты Икс и Игрек вышли из вагона секретного метро в Москве. Было уже темно, сыпал легкий снежок, мегаполис сиял огнями.
– Итак? – поинтересовалась Икс. Ее напарник с унылым видом полез в карман за бумажником.
Та рассмеялась.
– Ой, Фокс, не делай такой несчастный вид бедного еврея. Тебе совершенно не идет. Идем, найдем местечко потеплее. Я, кажется, обещала тебе ужин.
– Я же проиграл.

– Ну и что? К дьяволу эти пари! Я женщина и, в конце концов, имею право на капризы и вольности! Здесь есть хорошие рестораны?
– Это же Москва, Дана!
– Тогда идем! – с этими словами Дана-Икс подцепила под ручку своего напарника, и они неторопливо двинулись по зимней улице.
Они так и не заметили стоящего под козырьком G-man-а, который внимательно наблюдал за ними. Впрочем, он недолго смотрел молодым людям вслед – у него было много работы, и он мог позволить себе всего несколько минут отдыха. Стряхнув снежинки с безупречно-черного костюма, G-man в последний раз взглянул на агентов и, сделав шаг, исчез. У него было еще много дел на сегодня.

© Strannik. Dec 20 2012

Рецензии на "Конец света – конец тьмы"

Dalahan : Да, красивая работа. До десятки, как и господину Edinet, не хватило сюжетной полноты и остроты.
Edinet : Приятный технический язык, да фильм – так и хочется назвать его так – вполне удался, реально яркость образов сопровождает чтение. Даже улыбка непринужденная как-то сама возникает, вот почему – непонятно. Наверное, автор сам в душе испытывал некую радость.
Но по мне не хватило жести, вроде бы и база в Сибири, вроде бы и технологии разрывных пуль, но все сводится к галактическому Новому году и непонятно зачем выключенному Солнцу. Нужно еще столько же или в два раза больше объема текста, чтобы это все понять.
Тень Цитадели : Крутая ретроспектива. Четко очерченный фон. Улыбнул сам конец света. Но не оставляет впечатление от уже просмотренного. Четко чувствуется, что автор хотел пошутить. Пошутить не полностью получилось, но видно, что хотел (не убивайте больно).
Strannik : Работе немного не хватило подробностей и мелких моментов. Чуть-чуть доработать – и будет весьма хороша.
Лотадан : Второй и третий выпады понравились мне в равной степени, но читая третий я смеялся больше (а это – второй). И еще, Питер совсем не сердце России, это какой-то другой орган.
Smoky : Мнение судьи : Очень приятная светлая сказка. Прекрасный язык, как и всегда. Однако огорчило, что я не нашла в работе второй части. Где апокалипсис после нового года? Надо было хотя бы упомянуть, что в отсутствие света на Земле земляне разнесли полпланеты. Сослепу, так сказать. Это было бы честно засчитано как вторая часть.
“Нужно ещё столько же, или в два раза больше объема текста” – вот с этим тоже полностью согласна. Идея и объяснения не завершены. А все торопимся, торопимся... всем некогда... эх, при ваших бы способностях, господа Авторы, да больше времени, вы бы такие работы писали! Мечты, мечты...

Место работы: апокалипсис.
I место

"Тьма, тьма накрыла ненавидимый..."

Тьма, исторгнутая душами, обволакивала и поглощала материю. Тела на улицах истошно кричали от страха и бессилия, дергались, как куклы на веревочках, исторгая из себя сначала кляксы, потом струйки, а вслед за струйками фонтаны Ни-че-го, и падали-проваливались-поглощались в одновременно свою и в общую беззвучную тьму. Тишина сочилась на планету. Чернильная густая тишина. И не было спасения, да и не могло быть.
Новый очередной год был так близок, и яркая светящаяся реклама создавала творческий контраст с разрастающимися на улице и в домах непрозрачными опухолями. Есть Герои для боя с гидрой, но нет гидры. Некого вытаскивать из адовой пасти, потому что каждый сам для себя пасть. Нельзя победить то, что не существует.

Я стоял почти в центре города в высокой башне из стекла и металла у стены-окна и хорошо видел то, что можно было видеть глазами, и очень хорошо то, что видеть было нельзя. Видел и слышал. Больше того – понимал. На всей планете сейчас никто не смеялся над майя. Никто. Декада, одна декада ошибки за тысячу лет. Разве это много? 31 декабря 2012 года. А опоздавший апокалипсис не хуже и не лучше пришедшего вовремя. Чтобы создать мир потребовалась неделя, чтобы разрушить одна декада. Поверьте, это не много, совсем не много для того, чтобы убить Бога.

В очередной раз пришло время, когда тела с легкостью побеждали души, насмехаясь над Учителями прошлого. Деньги все вокруг делали товаром, прибирая к рукам и выхолащивая чувства, покупая на корню нравственность, оставляя для прикрытия мораль и высокомудрые объяснения. И только она была чиста. Она была островом в этом продажном мире, где каждый, каждый использовал ярлык своей человечности, как ширму, пряча за нее свои грязные делишки и прогнившие насквозь мыслишки. Каждый? Был ли я любим? Не знаю. Любил ли? Может ли любящий человек лишить всех возможности вернуть в себя Бога. Не имеет значение, теперь все уже не имеет значение, мой Не-Бог позвал наружу остальных. Вы хотите спросить себя, возможно ли? Я тоже не думал, что "Да". Этому "человечеству" пора уступить место следующему. Кто это решил? Я! Достойный представитель вашего вида.

Я согнул руки в локтях и повернул ладони вверх, задумчиво посмотрел на линии, бегущие по ладони, через мгновение вдоль них заплясали струйки дыма. Они уплотнялись и вот мои ладони уже в бесформенных клубящихся перчатках. Перчатки удлиняются, тянутся к локтям. Резко выпрямляю руки в сторону улицы. Два плотных комка шаровыми молниями срываются, просачиваются сквозь стекло и мчатся, увеличиваясь в размерах, пытаясь найти себе жертву и удаляясь-удаляясь от нее. Я запрокидываю голову и смеюсь.
Тьма заливает планету, плещется внизу, постепенно поднимаясь, этаж за этажом. Я беру в руки стул и, размахнувшись, разбиваю окно. Ледяной ветер обнимает меня, жаждая ласки, прося последний поцелуй. Я не люблю тебя ветер. Прости. Мое тело шагает в дыру и неуклюже падает в клубящийся океан. Тьма все ближе, ближе. Мне кажется, что я лечу, лечу много дней, восприятие растягивается, но не может растянуться до бесконечности.
Я знаю – всплеска не будет.

***

Тишина. Еще немного сижу, не двигаясь, успокаиваясь, потом поднимаю руки и снимаю с головы ментошлем. Мое рабочее место. Кресло, компьютеры, черные экраны с визуализированной мною картиной тьмы. Местами – неоднородной, поближе – погуще, где-то – посветлее, а может эти пятна следствие недостатка Его зрения. Во всяком случае, это лучшее, что мы можем. Техника постоянно совершенствуется. "Отдел разведки и предупреждения апокалипсиса" – это вам не хухры-мухры. Это о-го-го. В квадрате. Или в кубе. Созданный в момент предыдущей истерии прощелыгами из безопасности Отдел тихо жил, обрастая данными и техникой, в совершенно секретном месте с совершенно секретным бюджетом. И засекреченными от макушки до пяток спецами.

Сам я сюда случайно попал, после легкой аварии. Чем-то экспериментально просвеченный, облученный, протестированный я застрял в их сетях навсегда. Медиум проекту нужен был позарез. А я подошел, вернее, врезался вовремя, а то закрыли бы. Проект закрыли бы, не меня. Скромно предложили работать на человечество, как всегда предложение поступило от дяди с кучей больших звезд на погонах, двойным подбородком и тревожащим душу взглядом. Такому отказывать принято в гордой позе, если жизнь не дорога. А я что? А я согласен. Человечество и платить должно больше, если с каждого по копейке, то какая ж сумма получится. Да и за результат совсем не отвечаю – дело-то новое. А какой результат должен быть? Нет апокалипсиса, и не предвидится, так что постоим на страже. Так и сказал: "Рад оказаться на острие нашей обороны!" И глазами на него безумными блеснул, и рукой честь отдал, до сих пор правая часть лба вспоминает гипс на запястье. Ему понравилось.

И пошла рутина: настройка оборудования, выверка техпараметров, работа с психологами, перекрестные допросы, медитативные упражнения и гипноз.
– Вы не мечтали убить свою мать?
– А отца?
– А любимую собаку?
– Не нервничайте, мы знаем, что у вас не было собаки. Дыхание ровнее, ровнее, концентрируйтесь на дыхании. У вас никогда не было собаки. Никогда не было собаки. Никогда не было отца, матери. Спокойно-спокойно. Нам не нужны всплески. Примите эту мысль спокойно. Свыкнитесь с этой мыслью. Никогда не было. Вас никогда не было, только дыхание, ровное дыхание, дыхание вселенной. Вы вселенная, вы вдыхаете-выдыхаете. Вы вечны, бесконечны, невообразимы в своих проявлениях....
– Почему вы встали? Что вы себе позволяете? Туалет? Ну, хорошо, можете идти проявляться...

Так вот потихоньку-полегоньку вся группа с заданием и справилась – научились отправлять мое сознание гулять по измерениям и сливаться с местными жителями до полной идентификации. Один раз не сложилось, когда слился с чем-то осьминожным, дернулся сильно, контроль над телом перехватил, сразу же в ногах запутался, сам себя подсек и на панель приборов рухнул. А это их местный генерал какой-то был. Он решал: быть войне или не быть. Ну и решил. Они не узнали, что решал не он. Там минут в пятнадцать уложились. Последние "ответные удары" автоматика наносила, куда глаза их электронные глядят, планету в клочья-астероиды порвали. Я втык получил и лишение премии за несдержанность и халатность. А сам, знаете, как испугался, что в теле этой медузы останусь. Не остался. Но опыт обрел, пусть они своей премией подавятся.

А этот техномаг-недоучка со своей любовью зацепил меня сильно. Не, ну надо, а? Ради одной девчонки все население выселил. Правда, с гнильцой население было, тут не поспоришь. Но все одно. Нельзя было так – всех отдать на съедение личной неудовлетворенности. Недотумканные они в том измерении были. Хотя, я почувствовал, что мое самолюбие млеет от того, что я целый мир загубил. Причастен, каюсь, мог я ему свинью подложить и всю подготовку сломать. Но, во-первых, не затем посылают – жизни не хватит всех спасать, а, во-вторых, что – опять без премии? Дудки! Они там даже спасибо не скажут, а мне тут по шее, по шее и выговор закатают. В прошлый раз обещали.

Он хотел ликвидировать опухоль на лице планеты – наше вам, спасибочки. За науку, за примерчик совсем не лишний. А человечеству все одно, когда раньше, когда позже. Планете тоже все равно, что опухоль человечества, что опухоль тьмы, только бы на булыжники не расколошматили. Нет, это я не фантазирую, просто один раз не туда и не с тем слился, пару "мыслишек" монстра этого колобочного прочитал, так меня откачали еле-еле. С тех пор салаты делать не могу. Целое на кусочки – табу. Хорошо, есть не перестал. Уговорил себя, что это перерождение.

Да, так получается, всем все равно, одному ему больше всех надо. Вот и пошел ему местный бог-не-бог навстречу. Как самому неравнодушному. Ткнул котенка носом: где искать, что искать. Вот он и нашел. Заклинание-не-заклинание, мир был ну нисколечко не магический, это я как патологоанатом со стажем заявляю, но нашел какую-то информацию о том, как всем кагалом завершить свое бесперспективное существование. Перспективу он им наметил, не советуясь, но способ выбрал – загляденье. Жутковатенько, но и не оторвешься. Нам в базу – новый сценарий, ему – исполнение желаний. А мне, мне в башку то самое заклинание-не-заклинание въелось. Долотом на коре головного мозга выбилось. Ужас. Не дай бог .во сне приснится и прочитаю...

Я, между прочим, в Деда Мороза верить в семь лет перестал. А теперь получаюсь – дурак взрослый. Деда Мороза почему нет? Потому что сказки не бывает. А сказки в незапамятные времена кончились, когда всех сказочников к стенке поставили, то есть головы поотрубали, чтобы неповадно было больше простого обывателя знать да загадочно пальцы гнуть. Да еще и руки рубанули с плеча, заодно и ноги по колено, чтобы не восстали ироды. Стоко зла от этих сказочников и колдунов. И Варька гуляет, и Федька из семьи ушел, и так далее. Клейма ставить на ведьмах с волшебниками негде. Спят эти маги и видят, как бы жизнь простому человеку испоганить. Это все от учености избыточной. Болезни страшной. Ну да простому человеку разве привыкать решать задачи сложные, ничо справились, вырезали всех басурман, как есть всех. И кончились сказки – начались будни. И праздники, чтобы выпить. Так я раньше как взрослый думал, а теперь...

Теперь получается, что магия работает. Сказка никуда не уходила. А Дед Мороз который год массовиком затейником прикидывается... Валенком! Гений маскировки в калошах. Военные сильно заинтересуются. Заклинанием, не Дед Морозом. Вложения – минимальны, оружие возмездия стопроцентное. Они всегда интересуются не тем, что надо. Дед Мороз – вот кто главный интересант должен быть. Желания он исполняет, детские. В чужом мире хозяйничает, никого не боится. Демиурга на него нет. Либо интеллекта с гулькин нос, либо он сам Демиург и есть. В своем доброжелательном воплощении. Тьма наоборот, так сказать. Последняя мысль меня огорошила. Это уже не мелочи, это вам не в замочную скважину подсмотреть, как глупо транжирятся белковые ресурсы. Это – Знание. Опасное знание о мире, в котором живем:
Дед Мороз существует!

Я снова закрыл глаза. Это что же получается, пока мы тут пупок надрываем, пытаемся исследовать, предсказать, разобраться в механизмах, отсрочить неизбежное, тот, кто придумал общий план, всегда здесь с нами. В тени наших спин, но на сто шагов впереди. Мелочью отдаривается. И тут мне в голову зашла очередная гениальная мысль: до нового года осталось пять минут. Пять минут осталось года. И надо, чтобы елочка загорелась, а зажечь ее может только он. "Де-ед Моро-оз!" – диким голосом вскрикнул я, – "Дед Мороз!" И судорожно нарисовал на лежащем листе закодированной шифровки елочку. Елочка получилась синей. Потому что другой ручки не было, но синий иней мог лечь не только на провода, но и на иголки. Не страшно. Страшно, если прав. Теперь...

– Что случилось? – в комнату влетело, аж, три охранника.
– Ничего, ребята, ничего. Уже отдыхаю, – кивнул я и, снова дернувшись, проорал. – Дед Мороз!
Охрана дружно пожала плечами и вышла. Психологическое здоровье не входило в круг ее обязанностей. А пронос спиртного – дело обычное. Больше никто не появился. Интервью не получалось. Я подумал еще раз. Если Он существует, а апокалипсис все так же является необходимым на его взгляд этапом для человечества, то наш отдел – фикция, фантазия больного мозга, ерунда на постном масле.
Против Демиурга на его поле мы не выстоим и пяти миллисекунд.

В кабинет вежливо постучали, дверь неспешно отворилась и на пороге в валенках, бороде и красном тулупе стоял Дед Мороз.
– Ну что, внучек, режим секретности нарушаем? – веселым басом спросил он. Подняв одной рукой за уголок лист шифровки с елкой, другой рукой он ловко залез в карман, извлек зажигалку и, щелкнув, поджег мой листик.
– Елочка – гори, – хохотнул он. И она сгорела.
– Да будет свет! – поддержал я. – Был – сам видел.

– Веселимся, значит, – Дед мороз свел брови, – а как же заповеди: "Не упоминай имя всуе"? А ты орешь, как раненный. Забываетесь. Я вам – жизнь, а вы меня поливаете грязью, я вам – подарки, а вы меня игнорируете. Сами себе конец света рисуете, а виноват Дед Мороз. Ни стыда, ни совести. Только задачи логические решаете, есть дед мороз, нет деда мороза. А я меду прочим СВОЕ существование целиком и полностью посвящаю вашему Будущему, потомству то есть. От вас оно получает жизнь в отравленном же вами мире. А от меня леденцы да подарки.
Я протер глаза – как настоящий. Сидит – вещает. Какой-то гад мне галлюциногенов подсыпал? Или психика не выдерживает соприкосновения с другой реальностью? И шутки шутить начинает.

Тем временем, в телевизоре охраны начали бить часы, демиург замолчал, встал и торжественно произнес "С Новым Годом, товарищи!". И двенадцать раз стукнул посохом. Весь мой кабинет превратился в руины.
– Неблагодарные! – возопил Дед, окончательно завелся и вышел из себя. – Все ищут чего-то, нос свой во все щели засунули и просят-просят – покажи-расскажи. Темно – дай свет, светло – конец света! – говоря это, демиург не забывал крушить мое рабочее место. Теперь мне будет не так просто заглянуть на огонек очередной мировой войны. В конце концов, он не удержался на ногах и верхушка посоха встретилась с моей головой.
"Дзинь", – сказал посох.
"Кряк", – сказала голова.

– Несчастный случай, – сообщил, растворяясь, Дед Мороз.
– А еще добрый волшебник!.. – обиделся разум.
– Он слишком много знал, – напомнило подсознание.
У меня в глазах меркнет свет, я падаю навзничь. Лечу к полу, но пола нет. Где-то я падал так же?! Какие схожие ощущения! Господи, а я уже успел испугаться. Шарю в поисках защелки на ментошлеме, шарю, но мои руки хватают лишь пустоту. Не может быть... Схожие ощущения... Страх сковывает движения. Я падаю, падаю вместе со всей своей историей, своими исследованиями, набранными знаниями. А сознание режет надвое молния-мысль: "Всплеска не будет".

***

Вы спросите: "А где мораль?".
– Какая может быть мораль в Новый Год? Только одна: не отмечайте его в одиночестве!
И еще, как проживший десятки апокалипсисов могу с уверенностью сказать одно: не планируйте и не пытайтесь угадать "когда". Дед Мороз никогда не планирует, он импровизирует. И Конец света – это всегда несчастный случай.
Поверили? Снимайте ментошлем!

© Тень Цитадели. Dec 20 2012

Рецензии на "Место работы: апокалипсис"

Dalahan : Занятная работа. Но я не разделяю восторгов на ее счет. Мне кажется, Автор проявил неряшливость при ее написании. Все очень сумбурно. Очень.
Chunya : А мне понравилось! вот очень-очень понравилось.
Edinet : Круто, автор как в моей голове порылся, знает даже такое... Я думал, что один тут Демиург с правом вершить судьбы миров, а нет, и другие больные тоже есть! Сложно нам, Морозам, однако!
А про Деда Мороза точно, вот перевод русского слова на английский язык (Мороз) "morose" - угрюмый, мрачный, замкнутый. (Дед) "dead" – Мертвец. Итого – Угрюмый мертвец.
Тень Цитадели : На мой взгляд, с точки зрения идеи. работа самая перспективная, но... и эх... И грустно, что от этого смешно. А еще сумбурная неряшливость. Но поспорю с предыдущим мнением, с условиями абсолютный порядок, и до, и после в наличии. Если бы от соблюдения условий зависело что-нибудь...
Strannik : Дед Мороз в виде этакого трикстера – это пять! Точнее – 10!
Лотадан : Смешно, качественно, но, на мой взгляд, проблема с сюжетом. Условия соблюдены не до конца, никаких до и после здесь нет.
Smoky : Мнение судьи : ЧуднО... Начиналось действительно психоделически страшно, потом было интригующе, а закончилось... как-то непонятно. И вроде бы все условия Турнира соблюдены, придраться не к чему. Но чего-то большого категорически не хватает. Вот ухарь Автор!
“Угрюмый мертвец” – ничего себе вариантик. Никогда не думала, что к нашим детям мы всеми силами призываем этого типа?! “Все очень сумбурно” – сумбурно – не то слово! Автор просто поразгельдяйничал! “Никаких до и после здесь нет” – в отличие от работы господина Strannik-а, я нашла здесь “ДО” и “ПОСЛЕ”: “до” – расцениваю работу в антиапокалиптическом агентстве (а она сама по себе – чистый кошмар и апокалипсис), а “после” – ласковую встречу посоха Деда Мороза с головой героя и последствия этой встречи – краткие и впечатляющие, со звездочками.

Дамы и Господа! Ваши новые Ристалища можно затевать в
Уголке Каминного Зала "Фантастическое Ристалище" (для рыцарей и волонтеров).


Великим Начинаниям – Удача и Великие Свершения!
Долгим Походам и Странствиям – Счастливый Исход!
Уставшим Путникам – Яркий Свет и Добрый Огонь!